rubilovo 5

[germanium]

Тадг сердечно приветствовал сына, внес его на руках в бруг, дал ему лечебных трав Племени Богини Дану и вернул ему силы и здоровье.
«Слава тебе, сын мой,»- сказал Тадг, «честь и хвала твоему приходу, ибо еще никто до тебя в Ирландии никогда и никуда не успевал во-время.»
«Что с того, что я пришел к сроку?»--возразил Лабрайд, «ведь я так устал, что не смогу отнести оружие Финну сыну Кумалла до завтрашнего утра, то есть до начала главной битвы.» Тут к ним подошел Мак Эйвин, лучший гонец Племени Богини, быстрый словно весенний ветер, лучший скороход Ирландии.
«Друг,»--сказал ему Лабрайд, «ты пришел в добрый час. Возьми это оружие и отправляйся на битву Финнтра, к Финну сыну Кумалла.»
Словно легкокрылая ласточка, словно легконогая лань, словно быстрая белка, словно весенний ветер помчался Мак Эйвин и к восходу солнца достиг белого берега Финнтра. В это время Фергус Финнбел благословлял фениев на бой. Он сказал им: «О фении, в этот день вам предстоит потрудиться за всю неделю.Не совершались и не совершаться в Ирландии дела столь великие, как сегодняшняя битва.» Фении приготовились к бою и вдруг увидели, как бежит к ним что есть духу Мак Эйвин.
«Откуда ты, гонец?»--спросил его Финн.
«Я пришел из бруга Тадга сына Нуаду,»--ответил Мак Эйвин, «Я должен предупредить тебя: если случиться тебе схватиться в поединке с Королем Мира, то знай—его не берет никакое оружие.»
«Если его не берет оружие,»--молвил Финн, «то я раздавлю его голыми руками.»
«О король фениев!»--сказал Мак Эйвин, «я принес тебе волшебные клинки, которыми можно поразить Дайре Донна. Их шлет тебе Лабрайд Ламфада, родной брат моей матери. Это оружие он раздобыл при помощи волшебства.» И Мак Эйвин передал Финну оружие сидов.

Заблистали, засияли, засветились ослепительным светом славные клинки, когда Финн выхватил их из ножен. Отвага и доблесть, сила и смелось всех фениев возросли на треть. Словно смертоносные стрелы сыпались с клинков снопы огненных искр и ни доспехи ни одежда не защищали от колдовского огня.
«О Фергус Финнбел,»--молвил Финн сын Кумалла, «скажи мне, сколько фениев осталось в живых?»
«От всей фианны остался один отряд,»--ответствовал Фергус, пересчитав воинов, «но еще много у нас троек и девяток, тридцаток и сотен.»
«Если так, то иди к Королю Мира и назови ему место последней битвы.»
Фергус пришел к Королю. Король в это время отдыхал на ложе и слушал музыку арф и свирелей.
«О Король Мира,»--обратился к нему Фергус, «я принес тебе вызов. Ты долго отдыхал, но больше отдыхать тебе не придется, ибо готовое к бою войско фениев ждет тебя в назначенном месте.»
«Сдается мне,»--промолвил король, «что не найдется среди фениев бойца, способного одолеть меня. Сколько воинов осталось в ирландской фианне?»
«Всего один отряд.»--ответил Фергус Финбел. «Сколько человек уцелело в войске со всего мира?»
«Я привел в Ирландию тридцать отрядов,»--сказал Король, «двадцать из них пало от оружия фениев, но осталось еще десять самых лучших и если бы даже люди со всего света вышли против них, то они бы не устояли передо мной, моим славным сыном Конмаэлом и Огармах, дочерью греческого короля. Кроме того, мне служит вождь моей дружины Финнахта Фиаклах, король Лохланна Кайшел Клувах и три его родных брата: Форне Глангер Гайшкедах, Тоха и Монгах-ин-Мара.»
«Клянемся,»--воскликнули король Лохланна и его братья, «что если хоть кто-то из войска всего мира прежде нас обагрит кровью свое оружие, мы не пойдем на битву, ибо нам подобает первыми вступать в сражение с врагом, Это наш гейс и наше право: первыми проливать кровь на поле брани.»
«Я один выйду против фениев,»--сказал Форне, младший из братьев. Одев доспехи устрашающего вида, он двинулся на ирландцев. В каждой его руке было по мечу. Он стал наносить могучие удары и немало воинов поверг он, немало силачей сразил, немало бойцов убил. С содроганием сердца, с тоской и тревогой смотрел Финн на побоище, которое учинил чужеземец. Сын Кумала стал ободрять фениев. Тогда поднялся Фергус Финбел.
«О фении Ирландии,»--сказал он, «сколько трудов и тревог претерпели вы, обороняя родной остров, а теперь один воин одолевает вас в бою. Вы попрятались от него, словно пугливые птицы от смелого сокола! Почему никто из вас не защищает Финна, Ойсина и Осгара? Почему никто не встретится лицом к лицу с чужеземным бойцом?»
«Сдается мне,»--сказал Фергусу Ойсин, «что ты говоришь правду. Уже никто из нас не думает о том, как защитить другого.»
«Так и есть,»--подтвердил Фергус, «и похоже, все вы струсили.»
«Не все.»--молвио Ойсин и, издав громкий грозный клич, ринулся на врага.
«Остановись, о воин!»--крикнул он, «я вызываю тебя на поединок!»
«Так и быть,»--насмешливо отозвался Форне, «остановлюсь ненадолго.»
Они подняли прекрасные пестрые щиты и заиграли страшноразящими копьями и могучими мечами, украшеными золотом. Долго бились они и нанесли друг другу немало ударов, стремительных и смертоносных. Но вот, бой начал склоняться в пользу Форне. Тяжело застонал Ойсин и стал отступать. Каждый тогда думал о спасении собственной жизни, поэтому никто из фениев не пришел на помощь Ойсину, отчего сын Финна едва не заплакал.
«Сдается мне, о мастер,»--сказал Финн Фергусу Финбелу, «что ты поступил неправильно, когда стал упрекать моего сына.Что до меня, то мне было бы легче самому принять смерть, чем видеть Ойсина в такой беде. Начни хвалить моего сына, чтобы прибавить ему отваги.»
Фергус подошел к поединщикам и сказал так: «О душа моя, Ойсин, не отступай в бою, на виду всей фианны. Взгляни сколько съехалось всадников, сколько сошлось пеших из числа королей и правителей Ирландии, чтобы посмотреть на твой поединок!»

От такой похвалы Ойсин вновь воспрянул духом и сделался доблестен и отважен. Тело его вытянулось и выросло так, что месячный ребенок уместился бы между двух его ребер. Все фении услышали хруст его быстрорастущих костей. Сын Финна с силою метнул во врага боевое копье, пробил страшным четырехгранным острием крепкие доспехи лохланнского принца и пронзил насквозь его тело. Форне принял смерть, а Ойсин возвратился к ирландским фениям. Скорбный стон поднялся над войском великого мира, а фении весело закричали, радуясь победе.

Однако, гибель родного брата не вызвала у принцев Лохланна ни тревоги ни страха. Тотчас поднялся другой брат, Тоха сын короля, великий воитель суровый и страшный и сошел на берег, чтобы отомстить за смерть Форне. С ног до головы, от подошв сапог до золотого венца, он был закован в блестящую боевую броню. Столь ужасен был этот воин, что никто не мог выдержать даже его взора. И смутились смелые силачи, и устрашились храбрые удальцы, и дрогнули доблестные дружинники, едва увидели его. А принц Лохланна врезался в середину фианны и обрушил могучий меткоразящий меч на головы героев, на плечи силачей, на руки ратников, на брони бойцов, так что фении пошли путем поражения и обратились в бегство. Увы! Все ирландцы позорно бежали от одного вождя из Лохланна, пока Мак Лугах не решился выйти ему навстречу.
«Остановись, славный воин,»--крикнул Мак Лугах, «от всей фианны я вызываю тебя на бой. Хватит тебе избивать ирландцев.»
Нахмурился принц Лохланна и обернулся к Мак Лугаху. Он прекратил побоище, перестал преследовать фениев и приготовился к поединку. И начался бой двух героев, смертельный и страшный, немилосердный и непрерывный, достойный и доблестный. Вскоре переломились крепкие копья, погнулись могучие мечи, потрескались широкие щиты под градом ударов. Отбросив в сторону пестрые щиты, оба героя в один и тот же миг ударили друг друга сверкающими мечами. Столкнулись славные клинки, но меч Мак Лугаха разбил чужеземное железо. А вторым ударом Мак Лугах расколол шлем недруга, разрубил прочный панцирь, и рассек надвое принца Лохланна. Гордясь победой, Мак Лугах возвратился к фениям.

Но поднялся третий брат, буйный необузданный безумец, злобный завистник по имени Монгах-ан-Мара и войско всего мира двинулось за ним.
«Ждите меня здесь,»--остановил чужеземцев Монгах, «только мне подобает мстить за моих братьев и спрашивать за них виру.»

И он вышел на берег. Оружием ему служил тяжелый железный цеп огромного веса. От основания его отходило пятьдесят цепей в пятьдесят звеньев и на каждой цепи было железное яблоко с пятью десятками острых шипов. Монгах устремился на фениев и принялся избивать и истреблять их, крушить и калечить. Он разогнал и рассеял ирландские отряды, как смелый сокол рассеивает стаи пугливых птиц. Великий стыд охватил Фидаха, короля британской фианны.
«Похвали меня, о Фергус Финбел,»--попросил он, «чтобы хватило мне храбрости пойти на поединок с чужеземцем, чтобы прибавилось мне отчаянной отваги, доброй удачи и боевой славы, похвали меня.»
«Тебя не трудно похвалить, сын мой.»--ответил Фергус Финбел и принялся хвалить Фидаха.
Два грозных героя сошлись и схватились в яростном поединке. Морской Монгах взмахнул цепом и обрушил страшный удар на британского принца, но тот легко и ловко уклонился влево, поразил чужеземца мечом и отрубил ему разом кисти обеих рук. Вслед за тем он нанес недругу новый удар и рассек его надвое острым клинком из серой стали. Но в тот же миг железный шип лохланнского цепа вонзился в лицо Фидаха, пробил нёбо и язык, раздробил зубы, прошел сквозь мозг и вышел из затылка. И упали друг на друга оба поединщика: рука к руке, плечо к плечу, и приняли смерть.

Тогда поднялся старший из братьев, король, черный поток, погибель героев, сокрушающий сотни, штормовой вал, морской прилив, доблестный боец никогда не отступавший перед врагами, Кайшел Клувах, верховный правитель Лохланна и не было большей беды для ирландцев, чем он. Оружием ему служил широкий щит, озаренный огнем, откованый в адской кузнице Вулкана. Пламя волшебного щита не могло погаснуть даже в глубине моря и в то же время, оно не могло опалить и самого Кайшела. Ни друг ни недруг не дерзали даже приблизиться к королю Лохланна. Никакого оружия не взял с собой Кайшел Клувах, кроме огненного щита и могучего меча. Но он не хотел играть клинком. Вместо этого, он обращал на врагов свой огнедышаший щит. Под потоками пламени, сходившими со щита не могли устоять ни оружие ни доспехи. Пламя насквозь прожигало тела воинов и не один боец сгорел от него дотла, вместе с оружием и одеждой, словно сухой лист в лесном пожаре. Немало несчастий испытала Ирландия, но перед грозным королем Лохланна все они казались сущим пустяком!

«Поднимите ваши руки, о фении,»--молвил Финн, « и трижды благословите того отважного человека, который решится задержать чужеземца, чтобы остальные из нас успели убежать.»
Вся фианна издала три громких крика, и король Лохланна рассмеялся, услышав их.

Друймдерг сын Долура сына Дорхайде, король фениев Улада, решил выйти на поединок. У него было заговоренное копье, сташное смертоносное оружие клана Рудрайге, которое передавалось от отца к сыну. Оно называлось Кродерг, то есть Алая Кровь.
Друймдерг окинул взором короля Лохланна и увидел, что тот с ног до головы покрыт броней. Только пасть чужеземца была распахнута, ибо он смеялся над фениями. И тогда герой Улада метко метнул свое копье прямо в пасть Кайшела и пробил ему рот, так что наконченик копья вышел из затылка. Упал на землю волшебный щит и пламя его погасло, ибо его владелец принял смерть. Тут подоспел Друймдерг и отделил голову короля от туловища. Так был совершен великий подвиг, самое лучшее деяние героев фианны.

Вслед за тем, две равновеликие рати зашумели, словно лес на ветру, и двинулись друг на друга, подобно двум могучим потокам. Грянул бой жестокий и безжалостный, суровый и страшный, гибельный и грозный. Залязгали латы, захрустели кости. Немало тел было изранено, немало глаз выбито, немало черепов раскроено, немало рук отсечено по самые плечи. Там матери теряли сыновей а милые жены—мужей.
Взвились ввысь духи долин и разнесли по всему свету рассказы о распрях, повести о побоищах. Взбурлило и вспенилось могучее море, зарокотали высокие волны, отпевая и оплакивая павших. Взревели свирепые звери, дрогнули дивные холмы, зашумели высокие леса, скорбя о смелых героях, содрогнулись горы от невыносимого звона смертоносных мечей, вздохнули ветра, воспевая воинов, разверзлась земля под тяжелой поступью бойцов, потемнело солнце, небо затянули облака, взвыли волки и дикие псы, закричали птицы, запричитали пугливые призраки и духи долин, отовсюду, со всех сторон раздался хохот злых демонов, радовавшихся кровавой брани, в которой храбрецы истребляли друг друга.

Тогда некий воин фианны, нанесший немалый урон доброму роду Байшкне, равно как и своим сородичам, то есть Конан сын Морны, задумал доблестным подвигом искупить былую вину. Он взялся за рукоять испытанного клинка и принялся поражать неприятелей, разить и рубить их без разбора. Он отсекал им руки, раскраивал черепа, превращал прекрасных витязей в безобразных калек, неисчислимые подвиги совершил он в этом бою. Тем временем Финн сын Кумалла следил за ходом сражения и ободрял ирландских бойцов, а с другой стороны Король Мира Дайре Донн ободрял чужеземцев. И сказал сын Кумалла: «О Фергус Финбел, ступай к Конану сыну Морны и похвали его за подвиги, чтобы возросла его храбрость и он убил еще больше врагов. И Фергус пошел к Конану. Между тем жар охватил сына Морны и, устав от жестокой сечи он покинул сражение и отдыхал на прохладном ветру.
«О Конан,»--обратился к нему Фергус Финбел, «помнишь ли ты о древней вражде между кланом Морны и Фианной? Ты ведь желал смерти всем потомкам Байшкне.»
«Во имя любви и чести,»--воскликнул Конан, «о мастер, не позорь меня без причины.Я ведь сделал добрую работу и сразил много врагов.»
«Да, ты славно сражался,»--ответил Фергус Финбел и принялся хвалить Конана. Тогда Конан снова вступил в бой и совершил не меньше подвигов, чем вначале, а Фергус вернулся назад, к Финну сыну Кумалла.
«Кто бьется лучше всех?»--спросил Финн.
«Дуван сын Каса сына Конана,»--молвил Фергус, «простой воин из твоей дружины. Он всегда убивает одним ударом и никто не уходит от него живым. Он уже сразил сто семь чужеземцев.»
Эти слова услышал Дуван Донн сын Нуаду, короля Крайге Лейте, что на севере Мувана.
«О Фергус,»--воскликнул он, «из того, что ты говоришь выходит, что нет у нас другого вождя кроме Дувана сына Каса. Клянусь, что превзойду его или погибну в бою!»

И вот, охваченый гневом, он устремился в бой. Словно бурный поток сходящий с высоких вершин или словно волна прибоя набегающая на берег обрушился он на чужеземцев и изрубил их без счета. Девять раз бросался он в он в битву и всякий раз убивал девятью девять врагов.

«Кто сражается лучше всех?»--снова спросил Финн у Фергуса.
«Дуван Донн сын Нуаду,»--ответствовал Фергус Финбел, «семь лет оставался он непревзойденным бойцом и сейчас подтвердил славу.»
«Ступай к нему и похвали ему,»--попросил Финн, «чтобы возросла его доблесть.»
«Его есть за что хвалить.»--ответил на это Фергус, «где бы он не появлялся—чужеземцы бегут перед ним.» И Фергус пошел к Дувану Донну и принялся восхвалять его силу и смелость, отвагу и доблесть, боевой пыл и дивные деяния. Вслед за тем он вернулся назад к сыну Кумалла.

«Кто бьется лучше всех?»--снова спросил Финн.
«Доблестный Осгар,»--ответил Фергус. «Он один одолевает отряды. Двести французов и двести человек из страны Гайриан во главе с королем Фиахрой сражаются сейчас против него. Все они наносят удары по щиту Осгара, но еще никому не удалось ранить его, равно как и Осгару никого не удалось ранить.»
«Как бьется Кайльте сын Ронана?»--спросил Финн.
«Он сейчас отдыхает после жестокой сечи.»
«Иди к Кайльте и прикажи ему напасть на чужеземцев окруживщих Осгара.»

Фергус пошел к Кайльте.
«О Кайльте,»--сказал он, «твой товарищ Осгар в великой беде, он едва держится под ударами чужеземцев. Скорее иди к нему и подай ему помощь.»
Тогда Кайльте снова вступил в бой и пробился к Осгару сквозь толпу врагов. Он разил их мечом без всякой пощады, рассекая надвое каждого, кто вставал у него на пути. Тут Осгар поднял голову над щитом и огляделся.
«О Кайльте,»--сказал внук Финна, «сдается мне, что ты не решался окровавить свой меч, прежде чем пришел на помощь моему мечу. Какой позор: все воины мира и фении честно бьются друг с другом и только ты взял на себя мою долю битвы, как будто тебе мало других врагов. Я предпочел бы, чтобы ты лежал изрубленный и истекал кровью!»

Эти слова помрачили разум Кайльте и отняли у него рассудок, прекрасное лицо его исказилось от ярости и гнева и ринулся он на отряд чужеземцев и восемь десятков воинов пало от его руки. Тогда и Осгар снова вступил в бой. Он с разбега бросился в сечу и принялся разить и рубить врагов и убивать их одного за другим. Его неудержимый натиск на чужеземное войско был подобен грозному грохочущему прибою, который обрушивается на прибрежные скалы, или атаке кровожадного пса на отару овец. Весь берег покрылся телами убитых воинов. Никто не спасся от гнева Осгара, четыре сотни сразил он и снова устремился в битву, подобный смелому льву или разъяренному барсу.

«Кто бьется лучше всех?»--спросил Фергуса Финн.
«Твой сын, отважный Ойсин. Он врезался в самую середину чужеземного войска и разит врагов направо и налево.»
«Опиши мне ход битвы.»--попросил сын Кумалла.
«Горе,»--молвил Фергус, «еще не родился такой человек, который сумел бы достойно рассказать об этом великом сражении. Словно густой лес неодолимый и непроходимый сошлись и смешались в схватке воины: щит на щит, грудь на грудь! В руках у каждого бойца блещет пламя, снопы искр высекают острые клинки, ударяя о шлемы и боевые брони. Словно дождь ненастным осенним днем хлещет кровь воинов, а ветер разносит повсюду звон железа, лязг лат, грохот и свист грозной битвы. Словно листья лесные, слетающие с деревьев под порывами осеннего ветра, опадают на землю отсеченные острыми секирами головы героев, --локоны золотых волнистых волос, темных кудри, прекрасные пряди, устилают землю. Кровь покрыла волосы бойцов и их красивые лица и нельзя уже отличить чужеземцев от фениев, кроме как по различиям речи. Немало врагов наносят удары по щитам Ойсина и Осгара. На самого слабого фения приходится девять чужеземцев, а иные бьются в одиночку против пяти, шести или восьми десятков! Пять сотен бойцов окружили Ойсина, Осгара и Кайльте, великое горе грозит им.»
«О Фергус,»--обратился к своему филиду Финн, «отправляйся снова в битву и похвали героев фианны, чтобы взыграла их городость и возросла их отвага.»
И Фергус вошел в самую середину боя , туда где Осгар, Ойсин и прочие воины из рода Байшкне рубили и разили недругов. Фергус принялся хвалить фениев, воспевая их отвагу, он хвалил храбрых, славил смелых, увещевал отважных, и взыграла гордость ирландских ратоборцев и они стали отважно сражаться несмотря на усталость. Тогда Фергус вернулся к Финну. «О Финн,»--молвил он, «твой враг, Король Мира Дайре Донн сын Лойскенна Ломлуйга вступил в бой. Он полетел, как легкокрылая ласточка, он помчался, как легконогая лань , поскакал словно быстрая белка, как порыв вольного весеннего ветра устремился он навстречу тебе, чтобы сразиться с тобой в поединке и никакое войско, никакая преграда не в силах остановить его. Сто пятьдесят воинов, отборных дружинников ведет он за собой. Два героя ирландской фианны, Кайрелл Катбуйллех и Аэнхин Круахна напали на Короля Мира ибо не по душе было им пропустить его к тебе, не обагрив оружия кровью чужеземца. И уложили они всех дружинников Дайре Донна, но не сумели обагрить клинки кровью короля и пали под его ударами. Теперь Король Мира наступает на войско фениев и пробивается тебе навстречу.»

Когда Король Мира приблизился к Финну, рядом с сыном Кумала был только один герой фианны, Даэлгус сын короля Греции по прозвищу Аргалах Черная Секира. Он был первым воином, принесшим в Ирландию боевую секиру, она и служила ему оружием.
«Клянусь,»--воскликнул Аргалах, «что никогда не пропущу Финна перед собой ни на битву ни на поединок.» И поднялся он и обрушил отчаяный удар своей широкой секиры на голову Дайре Донна и сбил с его головы шлем с королевским венцом, но не оставил на голове ни царапины. Лезвие секиры отскочило от головы Короля и высекло из нее искры. Король же ответным ударом рассек Аргалаха надвое.

И вот, прекрасный Король Мира, добрый и дивный, доблестный и достославный, могучий и мудрый, сильный и стойкий, боевитый и буйный, свирепый, страшный и смертоносный Дайре Донн сошелся в смертельной схватке с вождем всех фениев, благородным и бесстрашным провидцем и предводителем , Финном сыном Кумалла. Два древних дуба, два мощных медведя, две бранных березы, два славных льва схватились друг с другом не на жизнь, а на смерть!
И увидел Дайре Донн волшебный меч в руке Финна и узнал оружие, грозящее ему гибелью. Страх и смятение охватили Короля и поник он головой, и изменился в лице. Задрожали его руки, ослабели колени, беспокойно забегали глаза при виде волшебного оружия в руке недруга. Но все же он не отступил и не вышел из боя.
Грозные герои выхватили могучие мечи с клинками из серой стали и ринулись друг на друга гордо и гневно, отважно и яростно, буйно и бесстрашно, пылко и пламенно, сурово и свирепо и грянул отчаяный бой. Ужасные раны наносили они друг другу, вырубая из боков огромные куски плоти. Будто столкнулись зимней ночью два ужасных урагана, будто схлестнулись два могучих моря, --так бились доблестные бойцы. Однако, Король Мира, никогда прежде не получавший ран, не был к ним привычен и вскоре стал слабеть. Вот в один миг оба поединщика занесли мечи для удара и клинок Короля Мира врезался в щит Финна и, отхватив треть щита, разбил боевую броню и рассек кожу и плоть вождя фениев от бедра до стопы. Но и меч Финна ударил сверху в щит Дайре Донна разбил щит, переломил меч Короля, отсек ему левую ногу и вонзился в землю. Тотчас же Финн нанес недругу новый удар и срубил ему голову с широких плеч. Вслед за тем, рухнул на землю сын Кумалла, изнемогая от усталости, ибо сам получил в поединке немало кровавых ран.
Тогда Финнахта Фиаклах, вождь королевской дружины, подобрал венец Дайре Донна и побежал с ним к Конмаэлу сыну Короля и возложил корону отца на его голову.
«Прими память славных сражений, о сын,»--сказал Финнахта. Конмаэл решил биться с Финном. Он устремился в бой и сто пятьдесят фениев пали от его руки. Голл Гарв сын короля Альбы увидел Конмаэла и вызвал его на поединок. Жестоко, отважно и отчаяно, упорно, умело и ужасно, крепко, крикливо и кровопролитно, резко, ретиво и рьяно рубились они. Но вот Голл Гарв ударил Конмаэла под щит и разрубил королевского сына надвое.
Тут снова подбежал Финнахта Фиаклах, схватил королевский венец и принес его Огармах, дочери короля Греции.
«О Огармах,»-воскликнул он, «прими этот венец! Будет великим благом для всего мира, если ты, лучшая из женщин, станешь править нами.» И Огармах провозгласили королевой мира.
«Нет ничего лучше,»--сказала она, «чем истребить до конца ирландскую фианну, и отомстить за смерть Дайре Донна.» И она вступила в бой и стала искать Финна. Тогда Фергус Финбел подошел к сыну Кумалла.
«О Финн,»--сказал Фергус, «вспомни недавнюю победу над Дайре, вспомни все свои славные поединки и сразись с дочерью греческого короля.»
Тем временем дева-воин подошла к ним.
«О Финн,»--сказала она, «сейчас ты своей смертью и смерью своих детей заплатишь за все зло, за всех королей, воинов и вождей убитых тобой.»
И они ринулись друг на друга, словно два разъяренных льва, они схлестнулись, словно две великие волны-- грозная волна Волна Рудрайге и высокая белопенная Волна Клиодны-- и схватились в смертельном бою.
Долго продолжался их поединок, но, наконец, Финн сбил королевский венец с головы Огармах. Тотчас же он нанес второй удар и разлучил голову воительницы с ее телом. И, вслед за тем, вождь фениев рухнул на землю, израненый и измученый тяжелым боем и не осталось у него никаких сил для того, чтобы встать и сражаться.
Все воины мира и все ирландские фении пали израненые и лежали на земле. Лишь двое устояли на ногах: Каэл сын Кримтанна воспитанник Финна и Финнахта Фиаклах, вождь королевской дружины. Финнахта отыскал среди изрубленных трупов тело Короля Мира и отнес его с собой на корабль.
«О ирландские фении,»--закричал он с корабельного борта, «великий урон нанесли вы войску всего мира и сами сложили головы в бою. Теперь всем миром буду править я!»
Финн слышал эти слова, но он, равно как и все герои из рода Байшкне, страдал от ран и ничего не мог поделать.
«Лучше принять смерть,»--молвил сын Кумалла, «чем слушать такие речи. Финнахта Фиаклах вернется в большой мир и расскажет всем о том, что чужеземцы нас одолели. Что толку в нашей победе и во всех ратных трудах фианны, если этот чужеземец уйдет от нас живым! О фении, есть ли рядом со мной живой человек?»
«Я здесь!»--ответил Фергус Финбел.
«Скажи мне, как идет битва?»
«Горе,»--молвил Фергус, «с того часа, в котором сошлись войска ни один чужеземец или ирландец не отступил назад и все они пали на поле брани один за другим. Повсюду, сколько хватает глаз лежат на траве и на прибрежном песке тела воинов и вождей. Все бойцы убиты или жестоко изранены, кроме вождя королевской дружины и твоего воспитанника Каэла сына Кримтанна.»
«Иди, подай ему весть.»--попросил Финн.
Фергус пошел к Каэлу и вступил с ним в разговор.
«Горе, о Фергус,»--сказал Каэл, «я так избит и изрублен, что что если снять с меня доспехи и одежду я тут же развалюсь на части. Однако, хорошо бы мне, пока я еще могу двигаться, добраться до чужеземного воина , который остался в живых.»
«О Фергус,»--снова заговорил Каэл, «будь благословен, отнеси меня к берегу океана и я доплыву до вражеского корабля. Этот человек подумает, что я тоже чужеземец и попытается помочь мне—так я доберусь до него, прежде чем душа моя расстанется с телом.»

Фергус отнес Каэла к океану и тот поплыл к чужеземному кораблю. Финнахта спокойно дожидался его, ибо он думал, что это плывет один из его людей. Каэл протянул ему руку из воды и Финнахта подал ему свою руку. И тут сын Кримтанна схватил его за запястье, намертво сомкнул на нем цепкие пальцы, и потащил недруга за борт и сбросил его в воду.
Оба героя сомкнули друг на друге могучие руки, камнем пошли на дно и исчезли под водой.

Вслед за тем, женщины и девушки, мастера и музыканты ирландской фианны вышли на белый берег Финнтра для того, чтобы похоронить убитых в бою королей и ратников и подать помощь раненым воинам. Пришла вместе со всеми и Крейде дочь Мак Лугаха, жена Каэла сына Кримтанна. Повсюду послышался печальный плач, когда женщины стали искать на поле брани своих милых мужей.

На пути к Финнтра увидела Крейде журавлицу с двумя журавлями. Голодный лис бросился их засады на птиц и журавлица закрыла собой птенцов, ибо легче ей было умереть от лисьих зубов, чем бросить в беде своих детей.

Затем увидела Крейде лесного оленя на холме Друйм Ройгленн, что над берегом Финнтра. Плакал олень, на высокой вершине холма, тоскуя о своей лани. Девять лет жили они вместе. Лань убил на охоте Финн сын Кумалла и олень девятнадцать дней оплакивал ее, не ел траву и не пил воду.

На берегу Финнтра Крейде встретилась с Фергусом.
«О Фергус, какие вести о сыне Кримтанна?»--спросила она.
«Вести вот какие,»--ответил Фергус, «вождь королевской дружины Финнахта Фиаклах и Каэл сын Кримтанна утонули в море, сражаясь друг с другом.»
«Голос мой слаб,»--сказала Крейде, «не смогу я достойно оплакать смерть Каэла и других воинов из рода Байшкне. Пусть птицы оплачут их, пусть отпоют их волны.»

И она сложила такие стихи:



Плачет прибой
Над берегом Ринн Да Барк,
Умер доблестный воин
Отпоют его волны.

Слышен крик журавля
Над болотами Друйм Да Трен
Не сумел уберечь он детей
От лисьих зубов.

Ревет олень
На холме Дром Да Лейс
В горах Друйм Шиленн
Он потерял свою лань.

Печальна песня
Скворца на вершине Друйм Кайн,
На берегу Лейтир Лайг
Вторит ему певчий дрозд.

Горе мне
Умер храбрый воин
Из рода Дойре Да Дос
Отныне не знать мне радости.

Печален зов
Волн на морском берегу,
В бою с чужеземным вождем
Умер отважный Каэл.

Печаль в плеске волн
На берегу морском
Время мое проходит
Отныне не знать мне радости.

Грохочут волны
На берегу морском
Потеряла я свое счастье
Осталась о нем только песня.

Плачут птицы
О смерти белого лебедя
Мое горе не меньше
Горя печальных птиц.

Умер Каэл сын Кримтанна,
Нет мне большей утраты,
Немало бойцов сразил он
Прежде чем был разбит его щит.

Душа Крейде рассталась с телом от тоски по Каэлу сыну Кримтанна. Крейде похоронили на берегу Финнтра, поставили над ее могилой надгробный камень и устроили поминальные игры.

Здесь заканчивается рассказ о Битве на Белом Берегу.