летучие рыбы!

Однажды вышеупомянутый Кормак отправился в путешествие на поиски Острова Святых. Случилось так, что его корабль, подхваченый свирепым ветром, понесся в открытый океан. Четырнадцать дней волны бросали корабль Кормака и едва его не потопили. В десятом часу четырнадцатого дня океанские воды вокруг корабля наполнились множеством ужасных бестий, которых никогда прежде не видели ни сам Кормак ни его спутники и соотечественники. Бестии эти облепили корабль со всех сторон и принялись грызть его зубами и царапать когтями. Об этом, возвратившись назад, рассказывали и сам Кормак и все его товарищи. Бестии были величиной с жабу или лягушку. Они не летали как птицы и не плавали как рыбы или другие обитатели моря, но выскакивали из воды и прыгали на корабль, вцепляясь в него зубами и когтями. При виде этого великий страх охватил Кормака и всех его спутников. Все они вскочили с мест и стали молить о помощи Бога и святого Колума Килле. Колум Килле в то время находился далеко от них, но душою он был с Кормаком. Он призвал к себе в церковь своих монахов и обратился к ним с пророческой речью и рассказал им о том, что Кормак со спутниками своими подвергается большой опасности. Он и все его товарищи в этот час стоят на коленях на палубе корабля, проливают слезы и истово молятся Богу, умоляя Его о спасении. Они просят послать им северный ветер, чтобы вернуться назад, к родным берегам.
«Давайте же помолимся Богу,»-- сказал Колум Килле, «для того, чтобы Он оказал помощь Кормаку ибо все мы, братья во Христе, должны сочуствовать друг другу.» Закончив свою речь Колум Килле опустился на колени перед алтарем и пролил слезы и усердно помолился Богу, чтобы Он спас Кормака. Когда же он завершил свою молитву, то поднялся с колен и возблагодарил Бога за Его дары и сказал монахам, что Бог внял их просьбам и через несколько дней возвратит Кормака назад. Все монахи убедились в правдивости Колума Килле, ибо в этот час подул северный ветер. Монахи вспоминали слова Колума Килле, пока через несколько дней не возвратился в добром здравии Кормак и не рассказал им обо всем что с ним приключилось от начала до конца в точности так, как говорил Колум Килле. И возвеличилось от того имя Господа и Колума Килле.
Из этой истории следует, что Господь не только наделил Колума Килле пророческим даром, но помогал всякому за чье спасение молился Колум Килле и избавлял такого человека от опасности и на суше и на море. (с) 274

---

грозные гости гуайре ч. 2

Вся шумная толпа мудрецов и стихотворцев осталась довольна тем, как сложил хвалебную песню Шенхан. И стали решать ученые мужи, с какой пятины начать им обход Ирландии, причем каждый мудрец убеждал остальных направиться в его родную пятину. Шенхан же сказал, что вернее всего будет начать обход с такого правителя, который еще не был осмеян опозорен и опорочен в стихах и добыть у него золото и сокровища.
«Кто же этот правитель?»-- спросили все.
«Гуайре сын Колмана сына Кобтаха сына Гоибниу, сына Коналла, сына Эогана, сына Эохайда Пестрого, сына Дат И, сына Фиахры.»
Все шумное сборище мудрецов и поэтов охотно согласилось пойти к Гуайре вместе с Шенханом.
«Давайте сначала вышлем вестников чтобы предупредить короля.» – решили они.
И вот, вестники пришли к Гуайре и рассказали ему о том, что Шенхан с огромной свитой направляется к нему.
«Примите мой привет,» – отвечал Гуайре, «мой привет людям добрым и недобрым, благородным и простым, мой привет женам и мужьям.»
Выстроил Гуайре добрый бруйден, восьмистенный, с дверью в каждой второй стене, с восемью высокими ложами между каждыми двумя дверями и с низким ложем перед каждым высоким ложем. Высокие и низкие ложа приказал он устроить с таким рассчетом, что если бы началась борьба за место наверху, проигравший падал бы не на пол, а на ложе внизу.
Затем Гуайре устроил восемь колодцев для мужей и еще восемь колодцев для жен, ибо не желал он, чтобы вода для омовения рук мудрецов текла по рукам женщин, а вода для омовения женских рук, текла бы по рукам ученых мужей. Когда же готовы были пир и угощение, Гуайре отослал гонцов обратно к Шенхану.

И сказал Шенхан: «Велика честь Гуайре и все же я не приведу к нему всю свою свиту, чтобы не сокрушить весь Коннахт. Я возьму лишь две трети своих людей а еще одну треть оставлю.»
Так Шенхан и поступил. Он повел за собой сто пятьдесят ученых да сто пятьдесят учеников, сто пятьдесят псов да сто пятьдесят слуг, сто пятьдесят женщин да еще двадцать семь людей разного ремесла. Все это воинство выдвинулось к Дурлусу, королевской крепости Гуайре. Гуайре вышел к своим гостям, расцеловался с вождями и сердечно приветствовал мудрецов и поэтов. Он сказал: «Мой поклон знатным и незнатным, мой поклон мудецам и воинам, мастерам и ученым мужам, мой поклон женам и сыновьям, псам и слугам! Радость моя от встречи с вами столь же велика, как ваше число. Я сердечно приветствую вас – не каждого по отдельности, а всех вместе!»
Вслед за тем всех гостей проводили в большой богатый бруйден и там им подали угощение. Гуайре говорил гостям своим, что они получат от него все что пожелают. Великие невзгоды претерпел Гуайре, исполняя желания гостей, которые каждую ночь и каждое утро, засыпая и просыпаясь на ложах своих, требовали от него нечто необычное, нечто невероятное, немыслимое, недостижимое. Немало пришлось потрудиться мужам Ирландии, выполняя пожелания гостей к назначенному ими сроку (ибо, если бы Гуайре опоздал с выполнением желаний, это было бы все равно как если бы он не выполнил их вовсе).

В первую же ночь необычное желание пришло на ум Муйренн дочери Киана Куллде, жене Даллана, которую называли «матерь клира» и издала она тяжкий вздох.
--Отчего ты вздыхаешь, о мудрая женщина?-- спросил Шенхан.
--Необычайное желание пришло мне на ум,-- ответила Муйренн, --и я растанусь с жизнью, если оно не исполнится.
--Что же это за желание?-- спросил женщину Шенхан.
--Желаю я, чтобы мне поднесли в кубке молока смешанного с жиром дикого кабана. Передо мной должно стоять дерево, на котором от Рождества до Рождества будет сидеть ручная кукушка. И еще: пусть подарят мне ожерелье(?) из мяса белого хряка. Рядом с деревом должен стоять полосатый конь с четырьмя белыми ногами и рыжей гривой. Пусть подадут мне разноцветную накидку сплетенную из паутины. Пусть птица поет и пусть голос ее раздается во всем Дурлусе.
--Непросто будет выполнить твое желание, – молвил Шенхан, --это ведь даже не одно желание а множество странных причуд.
За таким разговором прошла ночь. Наутро нового дня Гуайре проснулся и пошел к бруйдену , как он делал каждый день, чтобы спросить дорогих гостей, хорошо ли провели они ночь в достойном доме.
--Не было для нас ночи хуже чем эта.-- отвечали гости.
--Что же случилось?-- спросил король.
--Некое причудливое желание пришло на ум одному из нас. – отвечал Шенхан.
--Кому же оно пришло на ум?-- спросил Гуайре.
--Муйренн, дочери Куана Куйлде,-- сказал Шенхан, --жене Даллана, и Матери Клира.
--Чего желает она?– спросил король и Шенхан рассказал ему обо всём.
--Это не одно желание, а множество дурных причуд. – рассудил Гуайре, --И непросто будет выполнить даже одну из них.
Озабоченный и опечаленный возвращался назад Гуайре и лишь один слуга сопровождал его.
--Скажи мне, слуга,-- спросил его король Коннахта, --хорошо ли ты умеешь хранить тайны?
--О чем ты хочешь попросить меня?-- спросил слуга.
--Нетрудно ответить, я собираюсь пойти в Шесган-Уайр-Беол, где живет Фулахтах сын Эогана. Когда-то я убил его отца, семь его сыновей и трех его родных братьев. Лучше мне с честью принять смерть от его руки, чем опозориться, не исполнив желания моих гостей.
--Я умею хранить тайны,-- отвечал слуга, --но знай, если ты пойдешь к Фулахтаху, не найдется в этом селении человека, который не последует за тобой.
Тогда в большом горе пришел Гуайре в святилище Финнарагайл-на-Фейли, как делал он всякий раз, когда попадал в затруднение по вине поэтов и мастеров. Там он кланялся до земли, молился Богу, славил Иисуса Христа и получал, милостью божьей, все о чем просил. Потому святилище и зовется Финнарагайл-на-Фейли, что значит «светлая милость.»
Вот и теперь Гуайре простерся на земле, помолился Богу, и попросил у Господа скорой смерти для себя, чтобы не слышать впредь злобных песен-поношений от шумной толпы мудрецов и поэтов. Ибо просьбу, которую поручила ему старая ведьма, невозможно было выполнить. Поэтому Гуайре обратился к Богу и, умоляя избавить его и его домочадцев от грозных гостей, сложил песню-плач:

Увы мне, о божий сын,
Случилась со мной беда
Сто пятьдесят мудрецов
Пришли ко мне вместе с Шенханом.

Немало грозных гостей
Подступало к крепости Дурлус
Всех встречал я добром
Пока не явилась ведьма.

И пожелала она,
Чтобы я забавлял мастеров
Если я не смогу их развлечь--
Моя честь превратится в ничто.

Зачем Небесный Король
Одарил меня жизнью?
Пусть он окажет мне милость
Защитит мое доброе имя.

Поклялся я Сыну Марии
Что буду гостеприимен.
Тому кто спасет мою славу
Не откажу я в милости.

Всю ночь до утра Гуайре провел в святилище. На рассвете услышал он шум шагов, – это вошел в дом некий неведомый воин. Охваченный отчаянием, в великой тоске и тревоге взглянул на него Гуайре и сразу узнал в нем своего родного брата, свинопаса Марвана, светлого небесного пророка. Марван, хоть и был знатного рода, предпочел стать свинопасом, ибо превыше всего ставил он набожность и христианскую веру, а потому всегда жил в рощах и чащах, в зарослях и лесных кущах.
Марван поздоровался с Гуайре и король ответил ему тем же. «Будь благословен, о светлый пророк земли и небес.»-- сказал он.
--О чем ты грустишь?-- спросил короля Марван.
--У меня в крепости остановилась буйная толпа мудрецов и поэтов, – отвечал Гуайре, --и я должен выполнять все их причуды и прихоти.
--Чьи прихоти ты должен выполнять сейчас?-- снова спросил свинопас.
--Муйренн, дочери Куана Куйллиде, жены Даллана и «Матери Клира». Лучше принять смерть, чем прислуживать ей.
--Чего же пожелала Муйренн?-- спросил Марван.
--Хочет она испить из кубка молоко смешаное с жиром дикого вепря.
--Мне нетрудно будет это устроить,-- ответил Марван. --Такой напиток есть у меня, в долине Гленн-ин-Скайл.
--Есть у нее и другая причуда,-- молвил король, – она требует, чтобы перед ней на дереве сидела ручная кукушка.
--Это странное и удивительное пожелание, – заметил Марван, – но мне не трудно будет выполнить и его.
--Есть у нее и другая причуда,-- молвил Гуайре, – она требует полосатого коня с рыжей гривой и белоснежными ногами.
--Найдется у меня и ручная кукушка и полосатый конь.-- сказал Марван.
--Откуда они у тебя?-- удивился король.
--Нетрудно ответить, их держит Дердамна дочь Ивдана, твоя возлюбленная из сида, великая волшебница. Я возьму у Дердамны и птицу и коня.
--Есть и другая причуда,-- молвил Гуайре,-- она потребовала разноцветный плащ, сплетенный из паутины.
--Такой плащ найдется у меня, в долине Гленн-ин-Скайл.
--Есть у нее и другая причуда,-- молвил Гуайре, – она потребовала ожерелье из мяса белого хряка.
--Она и вправду этого требует?-- спросил Марван.
--Так и есть.-- отвечал Гуайре.
--Да будет проклят тот, что придумывает такие прихоти!-- воскликнул свинопас, – Я молю всемогущего Бога о том, чтобы он избавил наших гостей от подобных пожеланий! Есть у меня белый хряк, но не по душе мне убивать его, ибо он-- мой друг, мой пастух и лекарь, мой посыльный и певец.
--Как это может быть?-- удивился Гуайре.
--Нетрудно ответить,-- молвил Марван, - когда я возвращаюсь вечером с пастбища и жесткие стебли вереска не оставляют живого места на моих ногах, этот хряк приходит ко мне и вылизывает мне ноги своим языком. Никакие лекарства и снадобья в мире не могут исцелить меня лучше, чем его язык. Вот такой у меня лекарь. Когда стадо свиней идет по долине Гленн-ин-Скайл и у меня нет охоты присматривать за ним, я толкаю ногой белого хряка и он идет и выполняет за меня мою работу. Девять путей ведут в долину Гленн-ин-Скайл, но ни вору, ни бродяге ни лесному волку не под силу похитить свиней из моего стада, пока мой белый хряк оберегает и обороняет их. Вот такой у меня пастух. А если мне не спится, я толкаю ногой белого хряка и он ложится брюхом вверх и начинает похрюкивать. Его песня звучит для меня сладостнее, чем струны арф под пальцами искуссного арфиста, приятнее и прекраснее, чем напевы певчего дрозда. Вот такой у меня певец и музыкант.Трудно мне будет убить это существо, – молвил Марван, – не поднимется на него моя рука, пусть поэты сами придут и зарежут его. Я еще припомню дорогим гостям их злую прихоть. Когда-нибудь я приду к ним в бруйден и так отомщу за смерть друга, что они проклянут тот день, в который предали его смерти.
Марван исполнил все пожелания мудрецов и поэтов. Вскоре белый хряк был убит гостями и ожерелье из его мяса украсило шею ведьмы. Она села на коня и, распевая песни, поехала к Дурлусу, но по дороге к крепости конь ее споткнулся и «Мать Клира» упала на землю и сломала ногу, руку и шею. Тут и пришла ей смерть. От того «эйре-на-кайлиге дон блонайг» что значит «восхождение ведьмы за ветчиной.»
На следующий день некое желание пришло на ум Медв Неидиг, дочери Шенхана и она издала тяжелый вздох.
--Что с тобой, о дочь моя?-- спросил ее Шенхан.
--Необычайное желание пришло мне на ум,-- отвечала Медв, --и я расстанусь с жизнью, если оно не будет исполнено.
--Что же это за желание?
--Хочу я, чтобы мне насыпали полный подол спелой ежевики (между тем, на дворе была середина января). Затем хочу я пойти в королевскую крепость и увидеть, что все люди Гуайре умирают от болезней.
--О чем ты говоришь, дочь моя?-- поразился Шенхан, --ведь Гуайре помогает нам и заботися о нас!» (…)
--Нет для меня ничего лучше, чем пожелать смерти тому, кто одарил меня золотом и другими богатствами.-- ответила Медв.
В таких разговорах прошла ночь.
На утро нового дня Гуайре пришел к бруйдену, в котором жила шумная толпа мудрецов и поэтов и спросил своих гостей хорошо ли им спалось.
--Не было для нас ночи худшей чем эта.-- отвечал ему Шенхан, --ибо моей дочери, Медв Неидиг, пришло на ум некое желание.
--Что же это за желание?-- спросил Гуайре и Шенхан рассказал ему обо всем, что узнал от дочери.
Не знал Гуайре, как выполнить желание Медв и пошел прочь от бруйдена. Однако, недолго шел он в одиночестве-- вскоре ему встретился его родич Марван.
--Мой привет тебе, о Гуайре.-- молвил Марван.
--Прими и ты мой привет, о небесный пророк.
--Отчего ты грустишь, о Гуайре?-- спросил Марван.
--Мои гости снова желают необычного.-- ответил король.
--После белого хряка?
--Да, после белого хряка.
--Чего же они требуют от тебя на сей раз?-- спросил Марван.
--Полный подол ежевичных ягод.
--Это добро есть у меня в долине Гленн-ин-Скайл.-- сказал свинопас.
--Как такое возможно?--удивился Гуайре.
--Нетрудно рассказать. Однажды ты отправился на охоту в долину Гленн-ин-Скайл, держа на поводке охотничьего пса. Вышло так, что твой пес, почуяв добычу, потянул тебя за собой. Ты же запутался плащом в зарослях ежевики. Наконец плащ слетел с твоих плеч и остался в кустарниках, а ты побежал вслед за псом, ибо ты никому не отказывал в просьбе(?). Я же подошел к зарослям ежевики и увидел множество ягод. Тогда я расстелил твой плащ над кустами ежевики, чтобы ни ветер, ни дождь, ни гроза не повредили им. И вот, с помощью Божей и моими молитвами спелая ягода остается на ветвях до сего дня.
--Есть и другая прихоть,-- сказал Гуайре, – дочь Шенхана пожелала, чтобы всех моих людей поразила болезнь.
--Эту глупую прихоть трудно будет выполнить.-- молвил Марван. – Приходи этой ночью к Финнарагал-на-Фейле, я же пойду в долину Гленн-ин-Скайл и помолюсь Господу нашему, владыке небес и земли о том, чтобы он наслал недуг и болезнь на твоих людей, а затем исцелил их всех.
Так сказал Марван и затем всю ночь усердно молился Богу.
Получив ягоды, Медв пришла в Дурлус и увидела людей Гуайре на пороге смерти. Это произошло из-за молитв Марвана и Гуайре. А когда дочь Шенхана покинула селение, все тамошние жители, и мужи и жены, в тот же час исцелились от болезни, вопреки пожеланиям Медв, с помощью Бога и молитвами Марвана.
Вслед за тем некое желание пришло на ум Бригит дочери Ониткерна, жены Шенхана и она издала тяжелый вздох.
--Что с тобой?-- спросил ее Шенхан.
--Пришло мне на ум необычайное желание,-- ответила Бригит,-- и если оно не будет исполнено, я приму смерть.
--Расскажи о своем желании.-- попросил Шенхан.
--Хочу я отведать соленого мяса водяных скворцов, а также мяса белой красноухой коровы с жиром вместо печени, а еще красной смородины и ягод шиповника, а также медового напитка из цветов жимолости (?).
--Непросто будет выполнить твою прихоть.-- заметил Шенхан.
За такими разговорами прошла ночь.
На утро нового дня Гуайре пришел к бруйдену, в котором жила шумная толпа мудрецов и поэтов и спросил своих гостей хорошо ли им спалось.
--Не было для нас ночи худшей чем эта.-- отвечал ему Шенхан, «ибо моей жене, Бригит дочери Ониткерна, пришло на ум некое желание.»
--Что же это за желание?-- спросил Гуайре и Шенхан рассказал ему обо всем, что услышал от дочери.
Не знал Гуайре, как выполнить желание Бригит и пошел прочь от бруйдена. Однако, недолго шел он в одиночестве-- вскоре ему встретился его родич Марван. Король и пророк сердечно приветствовали друг друга.
--Отчего ты грустишь, о Гуайре?-- спросил Марван.
--Мои гости снова желают необычного.-- ответил Гуайре.
--После белого хряка?
--Да, после белого хряка.
--Чего же они требуют от тебя на сей раз?-- спросил Марван.
--А вот чего, – ответил Гуайре и рассказал о всех желания Бригит.
--Мне известно некое селение,-- ответил Марван, – в котором можно получить все о чем попросили гости. Селение это называется Туама-да-Гуалан и живут в нем двадцать девять монахинь. Их кормит одна волшебная корова, о которой говорила Бригит. Есть у них и певчий дрозд: когда монахини ложатся спать, он поет им колыбельные песни. Песни эти столь сладостны, что погрузили бы в сон раненых воинов или женщин не оправившихся от родов. Я уверен в том, что если ты отдашь монахиням двадцать девять белых красноухих коров, они получат с них хороший удой и не будут больше нуждаться в одной единственной волшебной корове. А если ты подаришь им двадцать девять певчих дроздов, они не будут больше нуждаться в одном единственном дрозде.
--У Бригит есть и другие желания. – молвил Гуайре, – она хочет отведать спелых ягод ежевики и терновника, а еще-- сладкого напитка из меда жимолости.
--Все это найдется у меня, в долине Гленн-ин-Скайл.-- ответил Марван.
Так были исполнены все желания Бригит, после того как Гуайре обменял волшебную корову и дрозда на двадцать девять коров и двадцать девять певчих птиц. Все благородные люди Ирландии признавали, что не совершали гости Гуайре худшего деяния, чем убийство волшебной коровы и чудесного дрозда.

Вскоре некое желание пришло на ум самому Шенхану и он издал тяжкий вздох. И спросила его вся шумная толпа мудрецов отчего он вздыхает столь тяжко.
«Некое желание пришло мне на ум,» – отвечал Шенхан, «и я расстанусь с жизнью, если оно не будет исполнено. Я хочу, чтобы все мы, гости Гуайре, а также все знатные люди Коннахта отведали мяса еще не рожденного поросенка и пива, сваренного из одного зерна. Я умру, если не получу такого угощения сегодня же.»
На утро нового дня Гуайре пришел к бруйдену, в котором жила шумная толпа мудрецов и поэтов и спросил своих гостей хорошо ли им спалось.
--Не было для нас ночи худшей чем эта-- отвечали гости, --ибо одному из нас пришло на ум необычное желание.
--Кому же именно?-- спросил Гуайре.
--Шенхану, – сказали они, – старейшему поэту.
--Чего он желает?-- спросил Гуайре и гости рассказали ему обо всем.
Не знал Гуайре, как выполнить прихоти Шенхана и пошел прочь от бруйдена. Однако, недолго шел он в одиночестве-- вскоре ему встретился его родич Марван.
–Отчего ты грустишь, Гуайре? – спросил короля Марван.
--Оттого, что мои гости, шумная толпа мудрецов, снова захотели странного.
--После белого хряка?
--После белого хряка.
--Чего же просят они на этот раз?
--А вот чего: Шенхан старейший поэт захотел отведать мяса нерожденной свиньи и пива из одного зерна. Мяса и пива должно хватить на всех поэтов-гостей и на всех знатных людей Коннахта а угощение я должен подать им сегодня же.
--Такое угощение найдется у меня, в долине Гленн-ин-Скайл. – ответил Марван.
--Как такое возможно?-- удивился король.
--Нетрудно рассказать: однажды твой доверенный слуга Гуайре Бейкейниг сеял зерно. Вышло так, что одно из ячменных зерен попало не на землю, а ему в башмак. Обнаружив зерно, он зачем-то принес его мне, а я посадил его в землю. И вот, из земли пробился росток. Зерна с этого ростка я собрал и посадил снова, так что на следующий год у меня было уже двадцать семь ростков. С того времени прошло уже одинадцать лет. Урожай с ячменного поля я собираю в семь огромных скирд. И я уверен, что если соберутся ко мне, в Гленн-ин-Скайл все знатные люди Коннахта, то им хватит пропитания с моего поля. Весь хлеб и все пиво происходит от одного единственного зерна.
--А как же быть с мясом нерожденной свиньи?-- спросил Гуайре.
--Такое мясо найдется у меня в долине Гленн-ин-Скайл.-- ответил Марван.
--Как такое возможно?-- удивился король.
--Нетрудно рассказать:
Как-то раз по долине Гленн-ин-Скайл бродила супоросная свинья. В лесу на нее напали волки, отгрызли ей голову и ушли восвояси. Вскоре подошел я и, увидев что на земле лежит свиная туша, вытащил из нее одного за другим десять поросят: одну свинку и девять кабанчиков. Свинку я зарезал, а кабанчиков оставил при себе и через девять лет они превратились в девять крепкозубых седых секачей. И сдается мне, что если сойдутся вместе все знатные люди Коннахта, то они получат подходящее угощение, вдоволь будет и сала и мяса.
Так сказал Марван. Но когда гостей позвали на пир в долину Гленн-ин-Скайл, шумное сборище мудрецов и поэтов объявило о том, что высмеет в стихах знатных коннахтов, если те будут пировать в долине, а не в гостевом доме. Так по настоянию Шенхана пир задали в бруйдене. Вдоволь было на этом пиру напитков и яств и каждому знатному гостю играли музыканты. Три дня и три ночи продолжался праздник. И когда увидел Шенхан, что даже у самого последнего слуги вдосталь еды и питья, он премного опечалился и сказал, что не станет ни пить ни есть, пока все благородные коннахты не покинут селения. Три дня и три ночи Шенхан не принимал пищи.
--Не по душе нам,-- молвил Гуайре, что все спутники Шенхана веселяться и пируют, и только он сам постится.
Сказав так, Гуайре поручил своему воспитаннику, юноше по имени Муйрнех принести Шенхану угощение, которое на две трети состояло из стеблей свежего сочного салата и на треть из жирной жареной гусятины.
--Отчего ты принес мне гуся?-- спросил юношу Шенхан.
--Оттого,-- ответил Муйрнех, – что я хочу угостить им тебя, о первый мудрец Ирландии.
--Кто прислал тебя ко мне?-- спросил Шенхан.
--Гордый гостеприимец Гуайре хочет почтить тебя угощением.
--Сдается мне,-- молвил Шенхан, – что нет в вашем селении отрока более неразумного чем ты.
--Почему так, о король мудрецов?-- спросил Муйрнех.
--Я помню, что твой дед вечно ходил с грязными ногтями. Не приму я угощения из твоих рук!
Расстроеный, вернулся отрок к Гуайре и передал ему слова первого поэта. Три дня и три ночи провел Гуайре в печали. Затем он позвал к себе свою воспитаницу, девушку по имени Бек Байниги и сказал ей: «О девушка, возьми с собой пшеничной муки и кусок лососины, отнеси их к Шенхану и приготовь ему угощение.»
Бек Байниги пришла к первому поэту.
--Зачем ты пришла ко мне, о девушка? – спросил ее Шенхан
--Я хочу приготовить тебе обед, о король мудрецов.-- ответила Бек Байниги.
--Кто прислал тебя?
--Гордый гостеприимец Гуайре хочет почтить тебя, о Шенхан.
--Сдается мне,-- молвил первый поэт, – что не найдется во всем селении отроковицы худшей чем ты.
--Почему так, о король мудрецов?
--Я помню, что твоя бабка сидя на скале учила хромых калек. Как я могу принять пищу их твоих рук?
Расстроившись, вернулась девушка к Гуайре и передала ему ответ Шенхана.
--Да будет проклят рот из которого вылетели такие слова!-- в сердцах воскликнул Гуайре. - Я молю Господа о том, чтобы этот рот, прежде чем его владелец уйдет из жизни, целовал прокаженных!

Еще один день и еще одну ночь Шенхан не принимал ни пищи ни питья. Тогда Бригит дочь Ониткерна приказала другим женщинам приготовить еду для первого мудреца Ирландии.
--Что за угощение ты притащила мне, о женщина? – спросил ее Шенхан.
--Куриное яйцо.-- ответила Бригит.
--Этим не утолить мой голод. – сказал Шенхан.
Тогда кухарка по имени Бедгилл решила принести ему еще яиц, но после долгих поисков не нашла ни одного.
--Сдается мне, что ты сама съела все наши припасы.-- упрекнул ее Шенхан.
--То была не я, о король мудрецов, – стала оправдываться кухарка – все припасы поело и погрызло проворное племя полевых мышей.
--Это проворное племя совершило недостойное дело, – произнес поэт, – в самом деле, не найдется такого короля или вождя, чьи припасы не пострадали бы от мышиных зубов. За то, что мышиный народ портит наши припасы, я подвергну его осмеянию в стихах:

Шенхан:
О остромордые мыши,
Слабые в схватках военных,
Погибель шлю воинству вашему
Мщу за припасы Бригит.

Мышь:
Взяли мы самую малость
Не нанесли вам вреда,
Не высмеивай нас, о мудрец,
Мы виру тебе заплатим!

Бритит:
Из глубокой норы
Вы подали голос, о мыши,
Зачем проворный народ
Все наши припасы погрыз?

Мышь:
Мой сын, Бандан Светлое Брюхо
Не ведает что навредил
Достопочтенному клиру
Мудрецам и поэтам.

Шенхан:
Опустеют ваши жилища
От силы проклятия нашего!
Выбирайтесь из нор
И принимайте смерть!

Люди рассказывают, что от этой песни Шенхана погибло десять мышей.
--Вовсе не вас подобает мне высмеивать в стихах, – разошелся Шенхан, - а племя стерегущее зерно, то-есть кошачий народ. Я высмею их первого героя, правителя и судью, Ирусана сына Арасана. Мне ведомо, что он живет в пещере Кногда, к востоку от Клуайн-мик-Нойс обители Святого Киарана. Его жена-- Рохайлл Острзубая дочь Клавайтирне, его дочь-- Ринн Острозубая, его родные братья-- Кронанах из Круахана и Груаман Крепкозубый. Я начну с того, что высмею самого Ирусана ибо он важнейший вождь кошачьего народа.
И Шенхан сложил такие стихи:

Ирусан, глупое чудище
Крепкие когти
Добыча для выдры
Коровье охвостье
Навозный возница
Крепкие когти
У глупого чудища.

Затем Шенхан стал объяснять смысл своей насмешки:
«Крепкие когти»-- когда мышь прячется от кота в норе, ему не остается ничего другого, кроме как точить свои когти. «Добыча для выдры»-- однажды старейший из котов заснул на берегу полноводного озера. Подобралась к нему выдра и отгрызла у кота кончики ушей. С той поры все коты кривоухи. «Коровье охвостье»-- когда мышь ускользает от кота, он становится подобен коровьему хвосту (?). «Навозный возница» – кот и мышь подобны двум коням запряженным в одну колесницу. Между ними тесная связь-- ухо в ухо прислушиваются они друг к другу. Вот, такова моя насмешка.»

В скором времени вести о хулительных стихах Шенхана достигли слуха Ирусана из Пещеры Кногда.
«Шенхан осмеял меня,»-- промолвил Ирусан, «и теперь я должен отомстить ему за насмешку.»
И сказала его дочь, Ренг Острозубая: «Лучше всего будет нам, если ты приведешь Шенхана сюда, в нашу пещеру и мы вместе отомстим ему за злые слова.»
«Я сам приведу Шенхана!»-- воскликнул Ирусан и, велев своим родичам дожидаться его дома, он поспешно отправился в путь. Вскоре Шенхану стало известно о том, что Ирусан идет за ним. Король мудрецов попросил Гуайре и героев Коннахта о защите и они сплотились вокруг него. И вот издалека донесся до них грозный громкий грохот, подобный гудению гулкого пламени. Казалось коннахтам, что наступает на них страшный стремительный пожар, истребляющий все на своем пути или, быть может, огромное стадо взбесившихся быков надвигается на их селение. Вот каков был Ирусан сын Арасана: большеносый и большеротый, боевитый и буйный, кривоухий и кривобокий, высокий и великий, острозубый и остроглазый, грозный, грубый, громогласный, мощный и могучий, страшноразящий и смертоносный, широкоплечий и ширококостный, страшный, свирепый, стремительный, он появился перед коннахтами и все воинство Гуайре не в силах было остановить его. Он приблизился к Шенхану, схватил его и, забросив за спину пустился в обратный путь. Что же до Шенхана, то король поэтов принялся всячески восхвалять Ирусана, его лихость и ловкость, его смелость и сноровку, его доблесть и отвагу. Он сказал:

О Ирусан сын Арасана,
Потомок достойного рода,
Молю всемогущего Господа
О том чтобы помощь пришла.

Ирусан не отпускал Шенхана, пока не достиг Клуайн-мик-Нойса, обители святого Киарана. Король котов прошел прямо через двери мастерской, в которой работал Киаран. Святой увидел Ирусана с Шенханом на плече и удивленно промолвил: «Великая весть! Вот к чему привело гостеприимство Гуайре, первый мудрец Ирландии едет верхом на коте!» В тот час Киаран ковал железо. Он подхватил кузнечными клещами кусок раскаленного металла и метнув его в кота, пробил его насквозь, переломав ему все ребра. Так расстался с жизнью Ирусан сын Арасана, а Шенхан, спрыгнув с убитого кота, сказал ядовитые слова:
«Да будет проклята мной рука, совершившая этот бросок!»
--Почему так?-- спросил Киаран.
--Если бы ты не спас меня и оставил меня на съедение Ирусану, все мудрецы и поэты Ирландии сложили бы о Гуайре хулительные стихи. Что до меня-- то мне лучше высмеять Гуайре и погибнуть, чем жить дальше не сочиняя о нем насмешек.
Сказав такие слова, Шенхан отправился обратно в Дурлус. Все знатные коннахты сердечно его приветствовали, он же, ни с кем не поздоровавшись и не расцеловавшись, пошел в бруйден к своим собратьям и все они принялись пить и пировать, не испытывая недостатка ни в напитках ни в яствах.

Тем временем Марван-свинопас из долины Гленн-ин-Скайл решил, что пришло время отомстить мудрецам и поэтам за смерть белого хряка. Этот Марван был святым пророком, стихотворцем и первым гостериимцем в долине Гленн-ин-Скайл. Он приходился родным братом Гуайре и всегда приходил ему на помощь в трудный час. Благодаря ему Гуайре оставался королем Коннахта. Все недобрые дела, которые случалось совершать Гуайре, Марван исправлял, ибо он был верным слугой Бога. И вот, Марван отправился к бруйдену мудрецов и поэтов. По пути в бруйден он встретил их жен-- женщины мыли руки в источнике. Первой повстречалась Марвану Медв Нейдиг, дочь Шенхана. Марван благословил ее и спросил, как ему пройти в дом мудрецов.
--Верно, о воин,-- отвечала Медв, – ты долго плавал по морям, вдали от родного дома, если ты до сих пор не слышал песен и рассказов о добром бруйдене в котором собрались мудрецы , стихотворцы и музыканты со всей Ирландии.
--Я простой свинопас, – возразил Марван, – и не слушаю рассказов. Однако я слыхал, что каждый кто придет в этот бруйден сможет услышать от его хозяев любые песни на свой выбор.
--Гость примет добрый привет, только если сам дружит с мудростью и ученостью.-- ответила Медв.
--Я дружен с мудростью,-- заверил ее Марван, – бабушка жены моего слуги происходит из рода стихотворцев.

Марван подошел к дому мудрецов и поэтов. Двери дома были закрыты, но он распахнул их и ворвался в бруйден вместе с порывом ветра. Свежий ветер ударил в лицо обитателям бруйдена и посбивал их с насиженых мест. Все мудрецы и поэты поднялись на ноги при виде Марвана, поднялся и Шенхан и спросил, что за гость прилетел к нему на крыльях ветра.
–Ты ошибаешься, – ответил ему Марван, – не ветер принес меня а я принес ветер.
--Должно быть ты хочешь состязаться с нами?-- спросил король мудрецов.
--Так и есть,-- молвил Марван, – я буду состязаться с вами, если не получу от вас того, чего желаю.
--По какой причине ты хочешь состязаться?-- спросил Шенхан.
--Из-за спелых орехов.-- ответил Марван.
--Не ты ли,-- спросил Шенхан, – Марван-свинопас, небесный пророк?
--Конечно это я.
--Чем нам порадовать тебя?
--Я слыхал, – молвил Марван, - что каждый ваш гость может послушать ваши песни и повести.
--Ты сможешь послушать их только если сам дружен с высоким ремеслом.
--Я дружен с высоким ремеслом, бабушка жены моего слуги происходит из рода поэтов.
--Если так,-- решил Шенхан, – ты получишь от нас то, чего просишь, хотя ты и состоишь в весьма далеком родстве с поэзией.
--В таким случае, – сказал Марван, – я хочу услышать горловое пение.
--Для нас нет ничего проше!
Двадцать семь певцов подошли к Марвану и принялись за работу. Марван потребовал, чтобы они пели низкими голосами, ибо он хотел, чтобы певцы от громкого горлового пения сорвали свои голоса. Марван хотел, чтобы ноги певцов подкосились от усталости, чтобы шеи их искривились от натуги и чтобы дыхание отлетело от них.
Двадцать семь певцов спели свои песни и собрались передохнуть, но Марван потребовал, чтобы они пели ему дальше, как было обещано. Певцы уже устали и утомились, но Марван заставлял их петь снова и снова. Наконец, лишь девять из двадцати семи мастеров могли продолжать песню, но Марван требовал петь дальше.
Тогда некий мудрец выкрикнул из толпы:
--О Марван, сейчас я покажу тебе свое искусство!
--Кто ты такой?-- спросил Марван.
--Я Даэл Дуйлед, мудрец лагенов.
--Какое искусство ты хочешь показать мне?
--Искусство диспута и спора.
--Хорош ли ты в своем деле? – спросил Марван.
--Нет такого вопроса, на который я не нашел бы ответа и нет такой задачи на которую я не нашел бы решения. Нет такой загадки, которую я бы не разгадал, что же до моих загадок, их не сумеет отгадать никто из собравшихся здесь поэтов и мастеров.
--Ну что же, – молвил Марван, – загадай мне загадку, о Даэл Дуйлед.
--Изволь, – ответил тот, – ответь мне, о Марван, каким благом смертный человек обладает, а бессмертный Бог нет? Верхушки каких двух деревьев не зазеленеют пока оба дерева не увянут? Какой морской зверь может утонуть, будучи извлеченным из морской воды? Какое животное живет в огне и сгорает, если его извлекут из огня?
--О Даэл Дуйлед, – молвил Марван, – ты задал мне достойные вопросы, но, хотя и хороши они, я знаю на них ответы. Благо которым обладает человек, но не обладает Бог, это власть короля. Ибо, если человек не находит добра во власти смертных правителей, то он обращается к Господу, Королю Небес и Земли, сам же Господь лишен такого блага, ведь не сушествует никого, кто был бы превыше Него. Два дерева упомянутых тобой, это падуб Эо Роса и тис Фид Шиденг. Зверь живущий в воде зовется Гним Абрайн, а зверь живущий в огне-- Тегиллус иначе Саламандра. Вот правильные ответы на твои вопросы, о Даэл Дуйлид.
--Я прошу твоей милости, о небесный пророк, --сказал мудрец Лагена, – не восставай на меня и я не восстану на тебя.
--Тогда, о шумное сборище, – воскликнул Марван, -- я снова желаю услышать ваше пение!
--Подожди о Марван, – выкрикнул некто из толпы, – сейчас я покажу тебе свое искусство!
--Кто ты такой?-- спросил Марван.
--Я Айргне Айтемун мудрец из Мувана.
--Какое искусство ты покажешь мне?
--Я могу все, все знаю и все предвижу, ибо я искушен во всех науках.
--Да, – молвил Марван, – много собралось в этом доме людей неграмотных и невежественных, но самый худший из все них это ты.
--Почему так?-- удивился Айргне.
--Нетрудно объяснить, ведь сейчас двое мужчин ублажают твою жену, один из них-- сын короля Финдфилтаха, а второй – воспитанник Гуайре, сын Фрайгеда Дайрине. Золотое кольцо, что ты получил в дар от Гуайре твоя жена подарила сыну Финдфилтаха, а твой меч отдала сыну Фрайгеда. Ты же ничего об этом не знал!
При этих словах Айргне Айтемун вскочил и хватился золотого кольца и меча, но не нашел ни того ни другого.
--О небесный пророк!-- воскликнул он, – я прошу твоей защиты. Не восставай на меня и я не восстану на тебя.
--Если так, – молвил Марван, – то я желаю услышать пение.
--Подожди, о Марван,-- сказала некая женщина из бруйдена, – сейчас я покажу тебе свое искусство.
--Кто ты такая?-- спросил Марван.
--Я ведьма Кринлайт Кайллиде. – ответила она.
--Какое искусство ты покажешь мне?
--Самое благородное из всех искусств. Не владеют им ни аббаты ни священники, ни епископы ни сам папа. Я говорю о великом искусстве любви.
--Сдается мне,-- молвил Марван, – что это ремесло нравилось тебе, когда ты была молода, если и сейчас оно нравится тебе, бедной старухе. Что до меня, то я не совершу в старости того, чего не совершал и в молодости и не пойду к тебе, кривоглазой, криворотой, кривоногой ведьме.
--Прошу твоей защиты, о небесный пророк.-- сказала ведьма, --не восставай на меня и я не восстану на тебя.
--Если так, – молвил Марван, – то я желаю услышать пение.
--Погоди, о Марван, – сказал некий человек из бруйдена, --сейчас я покажу тебе свое искусство.
--Кто ты такой?
--Я добрый мастер-музыкант, Касмаэл арфист Шенхана.
--Ответь мне, о Касмаэл,-- попросил Марван, – кто был первым мастером-арфистом и кто сложил первую поэму? Ответь мне также, когда была сделана первая арфа?
--Я не знаю, о небесный пророк. – признался Касмаэл.
--Тогда я сам расскажу тебе об этом. Жили некогда муж и жена, их звали Макуэл сын Мидуэла и Кана Клуадмор. Жена испугалась мужа и убежала от него в густые леса, непроходимые чащи. Муж пустился в погоню за ней. Однажды женщина вышла к берегу моря Камайс и , проходя по берегу, увидела останки огромного кита. Она услышала, как ветер поет в жилах и костях кита и уснула, убаюканная музыкой. Тут подошел ее муж и понял, отчего женщина погрузилась в сон. Он отправился в недалекий лес и сделал там остов для арфы, а затем он приладил к нему струны из китовых жил. Вот так появилась первая в мире арфа. Теперь о стихах: было у Ламеха два сына и звали их Бигимус иначе Йувел и Тубалкайн. Тубалкайн был кузнецом. Слушая грохот кузнечных молотов он заметил, что они стучат соразмерно и по образу и подобию этого соразмерного стука он придумал размеры для стихов и сложил первую в мире поэму.
--О небесный пророк,-- сказал Касмаэл, – я прошу твоей защиты. Не восставай на меня и я не восстану на тебя.
--Если так, – молвил Марван, – то я желаю услышать пение.
--Подожди, о Марван, – крикнул некий человек из толпы, – сейчас я покажу тебе свое искусство.
--Кто ты такой?-- спросил Марван.
--Мое имя Койрхе Кеолбинн, я лучший лютнист в Ирландии.
--Тогда ответь мне, о Койрхе, отчего лютня зовется праведной и что за праведник играл на лютне?
--Я не знаю.-- ответил лютнист.
--Тогда я сам расскажу тебе о том. Когда Ной сын Ламеха вошел в Ковчег, он взял с собой множество музыкальных инструментов. Взял он с собой и лютню. У Ноя был сын, который умел хорошо играть на ней и развлекал родичей музыкой во время потопа. Когда же Ной со своими домочадцами вышел из Ковчега, его сын захотел забрать лютню себе.
--Ты не возьмешь ее, – возразил Ной, – пока я не получу за нее плату.
--Какой платы ты требуешь с меня?-- спросил его сын.
И Ной ответил ему, что лютня должна быть названа его именем. Сын согласился на такое условие и с той поры лютня носит имя Ноя. Не говорят о ней «лютня безвестная», а говорят «лютня праведная».
--О небесный пророк,-- воскликнул лютнист, – я прошу твоей защиты! Не восставай на меня и я не восстану на тебя.
--Если так, – молвил Марван, – то я желаю услышать пение.
Трижды повторил Марван свою просьбу, но не получил никакого ответа. Тогда стыд охватил Шенхана и сказал он, что сам будет петь для гостя. Задрав бороду, Шенхан принялся петь для Марвана, но, когда он захотел прервать пение и передохнуть, Марван приказал ему продолжать песню. Мучаясь от стыда, затянул Шенхан новую песню и пел, пока один его глаз от натуги не выскочил из глазницы и не повис на щеке. При виде этого испугался Марван, что Гуайре упрекнет его в грубости к гостям. И он сотворил молитву и простер свою десницу и вложил глаз Шенхана обратно в глазницу, а затем сказал:
--Я желаю услышать пение.
--Погоди, о Марван, – воскликнул некий человек из толпы, – сейчас я покажу тебе свое искусство.
--Кто ты такой и каким высоким ремеслом ты владеешь?
--Я лучший историк и рассказчик во всей Ирландии. Меня зовут Фис сын Фихмарка.
--Раз ты первый рассказчик в Ирландии, – сказал Марван, – то ты должен знать все Главные Повести.
--Конечно, – ответил Фис, – я знаю их все.
--Тогда поведай мне об Угоне Быка из Куайльнге. – предложил Марван.
Погрузился в молчание великий рассказчик и покраснел от стыда.
--Отчего ты молчишь?-- спросил его Шенхан, --Почему ты ничего не рассказываешь Марвану?
--Прости, о король мудрецов, – сказал великий рассказчик, – но я никогда прежде не слышал Повесть об Угоне Быка из Куайльнге и не знаю, найдутся ли в Ирландии люди, которые знают ее.
--Я кладу на тебя гейсы, – обратился к рассказчику Марван, – которые останутся в силе, пока ты не расскажешь мне Повесть об Угоне Быка. Кроме того, я кладу гейсы на все ваше сборище мудрецов и поэтов. Отныне вы не должны проводить двух ночей под крышей одного дома, пока не найдете повести об Угоне Быка. Силой данной мне Богом я лишаю вас вашего дара. Вы сумеете сочинить одну единственную песню и после этого не сможете сложить ни единого стиха, пока не найдете повесть об Угоне Быка. Теперь я покину вас, – закончил свою речь Марван, – знайте, не ради Гуайре мстил я вам, о наглые невежды, а ради моего доброго друга Белого Хряка.
И Марван ушел восвояси, оставив всех поэтов в тоске и печали, тревоге и трепете. Наконец слово взял Шенхан. Он сказал: «Марван наложил на нас гейсы и запретил нам проводить две ночи подряд под одной крышей пока мы не отыщем повесть об Угоне Быка. Это значит, что мы сегодня же должны покинуть селение, в котором прожили последние полтора года. Гейс настигнет нас, если мы не уйдем на поиски повести.»
Поспешно поднялась с мест вся толпа ученых и учеников, поэтов и помошников, мужей и жен, слуг и псов, молодых и старых. Такой страх охватил гостей Гуайре, что почти все они забыли о напитках и яствах, одна лишь Бригит дочь Ониткерна, жена Шенхана, съела куриное яйцо. За это ее прозвали Прожорливая Бригит. Вся перепуганная толпа направилась к Гуайре и король Коннахта вышел навстречу гостям, премного удивляясь их растерянному виду. Он оказал им добрый привет и, троекратно расцеловавшись с Шенханом спросил его:
--Какие вести, о король мудрецов?
--Вести у нас недобрые. – отвечал Шенхан. – Свинопас Марван, небесный пророк, навестил нас и отомстил нам за убийство Белого Хряка. Сначала он захотел, чтобы мы развлекали его песнями. Трижды девять певцов пели ему, а потом я сам развлекал его пением, он же не давал нам времени передохнуть и требовал, чтобы мы пели непрерывно. Премного страдал я и едва не лишился глаза, но Марван с божьей помощью исцелил мое увечье. Затем он попросил нас развлечь его старинными рассказами. Марван пожелал услышать Повесть об Угоне Быка из Куайльнге. Когда же наши рассказчики ответили, что не знают этой повести, небесный пророк наложил на нас гейсы и лишил нас нашего дара. Он запретил нам оставаться две ночи под одной крышей, пока не найдем мы Повесть об Угоне Быка. Потому мы покинули твой бруйден и не остались на ночлег в твоем селении.
--Куда вы отправитесь на поиски?-- спросил Гуайре.
--Мы пойдем в Альбу. – сказал Шенхан.
--Не торопитесь, – посоветовал Гуайре, – едва ли вы найдете Повесть о Быке там. Ведь Угон Быка произошел не в Альбе, а в Ирландии. Я знаю как вам нужно поступить.
--Как же? – спросил Шенхан.
--В память о почете которым до сего дня оказывал вам весь ирландский народ, оставайтесь у меня пока снова не обретете свой дар.
--Для нас это не лучше, чем просить милостыню. – заметил Шенхан.
--Тогда оставьте у меня ваших жен, детей и слуг. Пусть пойдут на поиски повести одни лишь мудрецы и мастера, песельники и поэты.
Гости Гуайре согласились с королем и последовали его совету. Шенхан же сказал: «Прежде чем потерять свой дар мы можем сложить одну песню. Будет справедливо, если мы посвятим ее Гуайре. Ибо год и пять месяцев прогостили мы у него в Дурлусе.» Все поэты нашли решение Шенхана правильным. Пока они оставались у Гуайре не было у них недостатка ни в напитках ни в яствах, ни в серебре ни в золоте, ни в богатых дарах. Едва ли найдется в Ирландии король, который окажет поэтам столь радушный прием.
Шенхан сложил такие стихи:

Покидаем тебя, о славный Гуайре,
Прими наше благословение.
Год и пять долгих месяцев
Гостили мы здесь, о король.

Сто пятьдесят мудрецов
Да столько же учеников
Да столько же слуг, псов и женщин
Ты принимал в своем доме.

Каждому гостю отвел ты
Подходящее место
Вставали мы на рассвете
Без раздоров и споров.

Я говорю вам-- пусть сбудется
Верное пророчество.
Мы покидаем тебя
Но скоро вернемся опять.

--У кого вы остановитесь на следующую ночь? – спросил Гуайре.
--Мы пойдем в Нас-на-Риг, крепость Коннры Каэха, короля Лагена.

Простившись с Гуайре. Поэты направились в Лаген. По дороге в Нас-на-Риг им повстречался некий прокаженный.
--Откуда вы идете, о буйные разбойники и куда вы держите путь?-- спросил их прокаженный.
--Мы не разбойники, – ответил один из поэтов, – мы мастера Ирландии, а ведет нас Шенхан Первый Поэт.
--Мне ведомы ваши имена, – сказал прокаженный, – но перечислять их будет слишком долгим занятием. Скажу лишь: горе той стране, в которую вы вступаете и счастье той стране, которую вы покидаете. Где вы остановитесь на эту ночь?
--В крепости Конры Каэха, короля лагенов.-- ответил поэт.
--Там вам нечего делать, – возразил убогий человек, – ведь вы лишились вашего дара и не умеете больше слагать стихи.
--Откуда тебе это известно? – спросили мудрецы.
--Настало для вас время испытаний, – продолжал прокаженный как ни в чем не бывало, --ведь вы должны сложить хвалебную песню для короля Лагена, иначе он не перевезет вас в Альбу.
--Прокаженный прав, – сказали мудрецы, – давайте же попроубуем вместе сложить стихи для короля.
И потщились они составить единый стих, собрав по строке с каждого мастера, но не сумели связать воедино и двух слов. Тогда сказал им убогий человек:
--Если вы наградите меня, я сложу стихи для короля лагенов вместо вас.
--Выбирай любую награду!-- воскликнули мудрецы.
--Прежде поклянитесь, что наградите меня.-- попросил калека.
--Клянемся!-- отвечали они.
--Если так, – молвил прокаженный, – то вот награда которую я требую от вас: пусть меня поцелует Шенхан, король мудрецов.
Шенхан попробовал возражать, но все его спутники сказали ему, что если он не поцелует убогого человека, то они сей же час откажутся от дальнейших поисков и вернутся к Гуайре. И первый мудрец Ирландии вопреки своей воле расцеловался с прокаженным.
В скором времени сборище поэтов подошло к крепости короля лагенов и стало стучать в ворота. Привратник спросил поэтов кто они такие и с чем пришли. Слово взял прокаженный и ответил привратнику, что у ворот стоит Шенхан со свитой.
--Есть ли у вас хвалебные стихи для нашего короля?-- спросил привратник.
--Есть, – ответил прокаженный, – и я сам прочитаю их вашему правителю.
--Плохой из тебя чтец, – сказал ему Шенхан, – на беду связались мы с тобой.
Поэты вошли в крепость и король Лагена оказал им добрый привет. Он спросил у гостей куда они держат путь.
–Мы направляемся в Альбу, - отвечали они, --а для этого нам нужен корабль со всеми припасами.
Тогда король Лагена спросил поэтов, есть ли у них хвалебные стихи в его честь.
--Есть у нас один стих, – молвил прокаженный, – сейчас я прочту его тебе.
И он сказал:

О Конра Каэх, сын берегового Дайре,
Друг женщин острова Файль,
Подари нам корабль для дальнего плавания
По безбрежному бурному морю.

О юноша славный, пришли мы к тебе
В плодородную землю по цветущим полям
Чтобы воздать хвалу
Королю и правителю.

Да хранит нас щедрая длань,
Да проведет через море,
Да пошлет нам попутного ветра
О Конра, добрый король!

После того, как были прочитаны эти стихи, гостей проводили в спальные покои и они провели ночь мирно и безмятежно, не испытывая недостатка в увеселениях и яствах. А к утру нового дня им подготовили добрый корабль со всеми припасами. Люди спросили прокаженного поплывет ли он на корабле вместе с мудрецами, но Шенхан сказал, что не взойдет на корабль и не пустится в путь вместе с калекой. Так прокаженный остался на берегу, а мудрецы на корабле отправились в путь и вскоре достигли скалистых берегов острова Мананн. Там, на высокой скале они увидели некоего человека. Вдруг на носу корабля появился прокаженный, которого они оставили в Лагене, и принялся распевать песни.
--Кто плывет на корабле?-- спросил человек со скалы.
--Шенхан с поэтами Ирландии, – ответил ему прокаженный.
--Если так, – сказал человек со скалы, – то я наложу на вас гейсы: никто из вас не сойдет на берег пока не прибавит ответный стих к моему двустишию.
--На беду связались мы с прокаженным, – пробормотал Шенхан, – нет ему дела до нашего несчастья.
--О король мудрецов, – обратился прокаженный к Шенхану, – я не сойду на берег, пока не сложу ответных стихов для дозорного на скале.
--О человек, – обратился калека к дозорному, – Шенхан пока не желает отвечать тебе самолично, но я отвечу своими стихами на твои.
Тогда дозорный сказал так:

Всякий по морю
Плывет с дружиной.

Прокаженный ответил:

Падает снег,
Молния блещет,
Огрубеет голос
Доброго Кайрелла.

Славный стих,-- молвил дозорный, - едва ли найдется на вашем корабле мастер, который сумел бы ответить лучше тебя. Вот тебе новое двустишие, заверши его:

Злится мудрец на врагов
Они вызвали его гнев

Прокаженный ответил:

Немало высыпал соли
Ты с высокой скалы.

--Добрый стих, – похвалил его дозорный, – вот тебе новое двустишие:

Я пылаю, я пью,
Я бью по волнам.

Прокаженный ответил:

Женщина-лекарь
Доходное ремесло
Ты устала на волнах.

--Это женщина-лекарь беседовала с нами, – объяснил своим спутникам убогий человек, – один год она занимается лекарским ремеслом, а второй год добывает соль. Она живет в большом каменном доме и в нем же хранит свои богатства. Есть у нее шестьдесят марок-- сегодня вечером она отдаствам тридцать из них и на эти средства вы будете жить в Альбе. Но не ее вы должны благодарить за дары, а меня.
Сказав так прокаженный исчез и не ведали мудрецы куда он скрылся.
Спутники Шенхана сошли на берег и весело провели вечер в доме женщины-лекаря. А на утро нового дня она подарила Шенхану тридцать марок.
--Этими средствами ты должен обходиться, о Шенхан, пока к тебе не вернется твой дар, – сказала она.
Наутро нового дня поэты взошли на корабль и вскоре прибыли в Альбу. Король мудрецов Альбы радушно их приветствовал и задал им богатый пир. Звали этого верховного мудреца Маэл Гедиг сын Фер Гобаха. Весело провели время ирландцы в его доме и говорили впоследствии, что это был самый приятный вечер за все время их похода. Всю Альбу обошли мудрецы с юга на север и с востока на запад, но не отыскали повести о Угоне Быка. Премного опечалился Шенхан и решил возвратиться в Ирландию. Подготовив к плаванию корабль, поэты пустились по морю в обратный путь и прибыли в гавань Ат-Клиах. Когда они сошли на берег, их встретил святой Кайллен, родным братом приходился он Шенхану. Святой Кайллен обнял брата и троекратно расцеловался с ним. Он спросил у Шенхана, нашли ли поэты в Альбе повесть о Быке из Куайльнге и Шенхан ответил, что не нашли.
--Так и должно было случиться, – заметил Святой Кайллен, – поскольку ты совершил много неправедных несправедливых деяний. Гуайре молился Богу о том, чтобы ты поцеловал прокаженного. Но знаешь ли ты кем был прокаженный, которого ты целовал?
--Нет, – ответил Шенхан, – не знаю.
--То был я, – объяснил святой Кайллен. – Это со мною ты расцеловался.
--Если так, милый брат, – отвечал Шенхан, – помоги мне найти повесть о Угоне Быка.
--Я помогу тебе, – сказал святой Кайллен, – я пойду вместе с тобою в Дурлус, на встречу с Гуайре. Мы призовем свинопаса Марвана из долины Гленн-ин-Скайл ибо он знает как разыскать повесть о Быке.
Святой Кайллен и Шенхан со всей толпой мудрецов и поэтов пришли обратно к Гуайре. Король Коннахта вышел навстречу гостям. Он расцеловался со святым Кайлленом и с Шенханом и средечно приветствовал прочих мастеров. Гуайре стал распрашивать Шенхана и тот рассказал о своей неудаче. Тогда послали за Марваном в Гленн-ин-Скайл. Когда Марван пришел в Дурлус все спросили у него о том, кто мог бы рассказать Повесть об Угоне Быка из Куайльнге. Марван ответил, что знатоков этой повести в Ирландии не осталось. Есть лишь один человек, который знает повесть о Быке от начала до конца.
--Кто же этот человек?-- спросил Шенхан.
–Фергус сын Ройха, – ответил Марван, – он знает обо всех подвигах уладов и ирландцев, совершенных во время Войны за Быка, ибо он сам участвовал в Угоне.
--Что же нам делать?-- спросили все. И Марван посоветовал послать гонцов к ирландским святым и привести их к могиле Фергуса. Святые должны были поститься за Фергуса против Бога три дня и три ночи. Тогда Бог пришлет им Фергуса сына Ройха и тот поведает повесть о Быке. Святой Кайллин взялся за дело и созвал святых Ирландии в Дурлус.
Первую ночь святые пировали в королевской крепости. Наутро они пошли к могиле Фергуса и помолилсь Иисусу Христу, чтобы он вернул им великого героя. И появился перед ними Фергус и повел рассказ, стоя над могилой. Они же не слышали ни слова, пока не попросили его сесть. Тогда он сел на землю и уже сидя рассказал всю Повесть о Угоне Быка из Куайльнге. Речи Фергуса записывал святой Киаран Клуана на Шкуре Бурой Коровы. Завершив свою повесть, Фергус снова сошел в могилу и святые Ирландии воздали хвалу Господу за то, что Он ответил на их молитвы. Так была найдена Повесть об Угоне Быка из Куайльнге, трудами Шенхана, молитвами ирландских святых и советами Марвана. Вот имена святых собравшихся у могилы Фергуса: Колум Килле сын Федельма, Святой Кайллин, Киаран Клуана, Киаран Сайгир (то-есть Киаран Старший), Финген Клуана Ирайрд, Финген Майге Биле, Шенах сын Гайтина, Брендан Бирр, Брендан сын Финнлога.
Вслед за тем все вернулись в крепость Гуайре и пировали у там три дня и три ночи. Потом Марван удалился в долину Гленн-ин-Скайл, а святые разошлись по своим обителям. А Шенхан со всей своей дружиной и со всеми домочадцами и слугами продолжил обход Ирландии и направился в Муван. Когда мудрецы и поэты покинули Гуайре, они поклялись, что не станут чинить никому зла отныне и до судного дня. Но Шенхан не сдержал клятв, данных им Марвану и прочим святым упомянутым выше.

Здесь завершается повесть о буйной толпе мудрецов. А дальше мы поведем рассказ об Угоне Быка из Куайльнге, который начинается с беседы Айлилля Великого и королевы Медв.

---

грозные гости гуайре ч.1

Когда-то правил Аргиаллой благородный король Аэд сын Дуаха Черного. В его время Брефне владел Аэд Светлый, сын Фергны сына Фергуса сына Муйредаха Маэла. Два короля соперничали друг с другом. Если один из них совершал достойное деяние, то другой стремился превзойти его. И не могли они примириться и быть заодно, ибо первый король, то-есть Аэд Светлый, был мужем мирным и мягкосердечным, а Аэд сын Дуаха Черного, правитель Аргиаллы, был суров и свиреп. Он владел волшебным щитом, называвшимся Дувгилла и этот щит приносил ему победу в каждом бою и в каждом поединке, ибо, обращенный против врагов, он отнимал у них все силы и делал их слабыми словно женщины. Со щитом Дувгилла Аэд сын Дуаха мог одержать верх в любом сражении даже если бы он вышел один против целого войска.

У короля Брефне проживал верховный мудрец Ирландии, Даллан Форгайл с огромной свитой. Всего привольнее было поэтам в Брефне, краю обильном, богатом стадами.
Однажды некий гость короля Брефне вошел в дом для пиров и сказал Даллану: «О Даллан, прими от меня почтение и привет.»
«Принимаю охотно,»-- отвечал Даллан, «видно повсюду идет слава обо мне, меня читают и почитают в Альбе и во Франции, в Стране Саксов и в Британии, я постиг мудрость всех стран и народов.»
«И все же,»-- вступил в беседу Аэд Финн, «именно я сделал для тебя больше, чем короли всех прочих народов и стран. Если ты отправляясь в дальние края, терял своих коров, я отдавал тебе новых. Если ты, уходя в далекие долгие походы терял свои стада, я приводил тебе новый скот. Если же тратил ты деньги, я возмещал тебе все утраты. Потому, о Даллан, ты живешь в достатке и довольно у тебя скота и прочих богатств.»
--Отчего, о король, ты говоришь мне все это?-- спросил Даллан.
--Оттого,-- молвил Аэд Финн, --что тебе надлежало бы в благодарность за мои дары отправиться в к королю Аргиаллы и вытребовать у него все его сокровища.
--Я не знаю таких сокровищ,-- ответил Даллан, --которые я не сумел бы вытребовать у него.
--Зато я знаю.-- сказал Аэд Финн.
--Что же это за сокровища?-- спросил Даллан.
--Есть у него щит именуемый Дувгилла. С ним он может один оборонять все рубежи Аргиаллы. Этот щит он тебе не отдаст.
--Нет такой вещи,-- молвил Даллан, --котрую я, ученый мудрец, не смог бы получить от короля.
--Я богато награжу тебя, если ты отправишься в Аргиаллу,-- сказал Аэд Финн, --ты получишь от меня сотенные стада.
--Тогда я пойду к Аэду Черному и попрошу у него щит, а если он откажет мне, я высмею его в стихах!

За такой беседой прошла ночь. Наутро нового дня поднялся Даллан и собрался в дорогу. Подвели ему его коня. Двадцать семь мудрецов последовало за ним ко крепости короля Аргиаллы. И вот они подъехали к воротам крепости. Когда Аэд Черный узнал о том, что за гости собрались в поле перед его селением, то он вышел им навстречу, трижды расцеловался с Далланом, и оказал добрый привет его спутникам-мудрецам. Даллан был приглашен в королевские покои.
--Я не приму приглашения,-- сказал он, – пока не получу от тебя дар.
--Что же мне подарить для тебя? – спросил король
--Твой щит именуемый Дувгилла. – сказал Даллан.
--Нет мудрости в твоей просьбе, о первый мудрец Ирландии. – ответил король.
--Я сложу для тебя хвалебные стихи. – предложил Даллан.
--Я буду рад их услышать.-- молвил Аэд и тогда Даллан сказал:

О Аэд, ярый герой
О пламя могучее, яркое
Добро, словно мощное море
Что не отходит назад
И не встречает преград
Аэд сын Дуаха Черного
Владеет достойным добром
Без упрека, без лжи
О солнце просиявшее в звездах.
Ужас меня охватил
О доска для фидхелла,
Так вернемся, о ярый герой!

Мне по душе твои стихи, – ответил Аэд, – хотя их смысл от меня ускользает.
--Ты прав, – молвил Даллан, – да не будет это сказано в обиду поэтам и мастерам, но их стихи нуждаются в истолковании. Я сложил тебе хвалебную песнь и я же объясню тебе ее смысл. «О Аэд, ярый герой,»-- так обратился я к тебе ибо ты муж доблестный, герой Ирландии. Ты «Пламя могучее, яркое,»-- ибо приносишь погибель врагам в битвах и поединках и погибель эта заключена в твоем щите. «Добро словно мощное море»-- означает, что подобно морю ты делишь богатства между мастерами и стихотворцами. «Солнце среди звезд,»--то-есть подобно тому, как сияние солнца затмевает сияние звезд, так ты затмеваешь собой всех прочих правителей. «О доска для фидхелла,»-- у человека может быть сколь угодно много фигур, и все же ему не обойтись без доски. Ты же, словно доска для фидхелла, поддерживаешь и защищаешь всю Ирландию, на тебе держится она, как на доске для игры.
--Добро,-- сказал король Аргиаллы, --я одарю тебя богатствами и стадами.
--Я принимаю твой дар,-- ответил Даллан, --и посвящаю новую хвалебную песнь твоему славному щиту:

Аэд, благородный властитель,
Охотничий щит,
К бегущей волне
Глава городов и героев
В облике славном
Над каждым светлым потоком
Героям – приязнь без ярости
Твой добрый щит будет моим
Щит пестрый, перья вороньи
Кричит ворона с него
Щит прекрасный и прочный
У Аэда сына Дуаха
Примем от сына Дуаха
Путь печали
Щит прекрасный и прочный
За песню отдай мне, Аэд!

За эту добрую песню, – сказал король, – ты получишь от меня золото, серебро и другие дары.
--Я не приму их, – отвечал Даллан, – ибо я посвятил песню твоему щиту. Есть у меня и другие стихи о нем:

Дувгилла, лосось ратных россыпей
Острие грозной рати,
Я посвящаю песнь
Аэду доблестной длани (…)

--За эту песню, о Даллан, – сказал Аэд, – я одарю тебя золотом, серебром и сотенными стадами.
--Добро, – отвечал Даллан, – но будь это даже неописуемые сокровища со всего света, я не приму их от тебя, ибо я прошу только твой щит.
--Я не отдам тебе свой щит.-- сказал Аэд.
--Тогда я высмею тебя в стихах – пригрозил Даллан.
--Да обернется против тебя чудотворная сила Короля Небес и Земли,-- воскликнул король Аргиаллы, – да защитит она меня и спасет! Помнишь ли ты, о Даллан, как святые Ирландии заключили мир между нами правителями и вами ирландскими мастерами. С тех пор, если кто из вас поэтов несправедливо высмеет в стихах кого-то из нас королей, то на лице у него появятся три нарыва. Если же поэт высмеет короля по справедливости, нарывы появятся на королевском лице. Вот имена святых заключивших мир: Колум Килле сын Федельмида, Киаран Клуана, Старец Киаран Сайгир, Финген Клуана Ирайрд, Финген Майге Биле, Шенхан сын Кайтена, Руадан Лотра, Брендан Бирра, Брендан сын Финлога, Святой Мохолмог, Комгалл Далуа Дайре и Святой Кайлен.
--Все это не защитит тебя от моей насмешки,-- сказал Даллан и сложил такие стихи:

О Аэд сын Дуаха Черного,
О пересохший пруд,
О друг ручной кукушки,
О гнездовье певчих дроздов,
О кислая синяя ягода,
О улей пчелиный,
О свеча без света,
О лодка из трухлявого дерева,
О пробитая лодка,
О черный жук,
О забор, о Аэд!

--Мы не знаем лучше нам станет или хуже от твоих стихов,-- заметил Аэд, – ибо их смысл снова от нас ускользает.
--Не диво, что муж невежественный говорит так, – ответил Даллан. – Сейчас я объясню тебе смысл моей насмешки. «Аэд сын Дуаха Черного, пересохший пруд,»-- то-есть летняя лужа, которая во время большой засухи мелеет, пересыхает, превращается в грязь и остается грязью до нового наводнения. Ты подобен такой луже, ибо твоя честь, которая возрасла от моих похвал, от моих же насмешек уйдет как вода. «Друг ручной кукушки.»-- нет домочадца хуже, чем ручная кукушка. Поет она очень редко и все время одинаково. Она подбрасывает свое яйцо в гнездо другой птицы и та, не заботясь о своем птенце, выкармливает птенца кукушки, птенец же кукушки, когда вырастает, не заботится о птице выкормившей его. Так и ты-- не помнишь добра, которое принесли тебе мастера ирландские, а потому заслуживаешь осмеяния. «О гнездо дрозда.»-- вечером дрозд распевает песни, но, заслышав приближение людей, умолкает, охваченый страхом. Так и ты-- повсюду ходят слухи о твоем гостеприимстве, но теперь, когда ты подвергся осмеянию, никто больше не услышит о нем. «Подобный пчелиному племени.»-- подобно тому, как пчелиные соты брошеные в огонь сгорают дотла, также и сгорит вся слава твоя.
--Довольно, о Даллан, – воскликнул король, – прекрати высмеивать меня и уходи прочь со всей твоей свитой.
--Подайте нам наших коней, – отвечал Даллан, – и мы уедем.
Даллану и его свите подали коней и мудрецы покинули королевское селение.
--Да покарает вас святая сила, – сказал им на прощание Аэд, – ибо вы высмеяли меня неправедно.

Вскоре после того, как мудрецы оставили Аэда, Даллан сказал своей свите:
--Вот что удивляет меня: известно, что неправедная песня-насмешка обернется против поэта, сложившего ее. Думается мне, что не бывало прежде насмешки более неправедной чем та, что я сложил против Аэда, а все-таки мне стало лучше чем раньше, ибо до того как мы прибыли в королевскую крепость я был слеп, теперь же у меня два зрячих здоровых глаза.
--О король мудрецов,-- обратились к Даллану его спутники, --ты принес нам добрую весть, но нелегко поверить в нее.
--Я говорю вам правду.-- отвечал им Даллан.
--Если так,-- возразили его спутники, --скажи нам сколько человек едет впереди тебя и сколько позади тебя?
--Восемнадцать всадников предо мной и еще девять позади меня.-- отвечал Даллан.
--Все верно, о король мудрецов.-- подтвердили его спутники.
--Не знаю, право, к добру ли такие перемены,-- молвил Даллан, --святой Колум Килле предсказывал мне, что перед смертью случится со мной нечто необычайное. Что же может быть удивительнее того, что произошло со мной сейчас? Я, слепец, обрел зрение. Проводите же меня до моего дома.»
Спутники проводили Даллана до дома. Он прожил еше три дня и три ночи, а потом принял смерть.

Вслед за тем мудрецы снова собрались вместе. Вот имена этих мудрецов: Маэл Гедиг сын Фер Гобаха верховный мудрец Альбы, Аррахтан сын Онкланна мудрец Британии, Скрувкайлле сын Скровкайлле мудрец Страны Саксов, Ниавхаэм мудрец Улада, Даэл Дуйлед мудрец Лагена, Оллмор Ард Эгис мудрец Южного Мувана, Айрине Айтемайн мудрец Северного Мувана, Шенхан Экес, поэт и мудрец Коннахта. Собравшись воедино, все эти ученые люди и спросили друг друга кого им теперь поставить на место Даллана. Они призвали к себе в собрание «кормилицу клира», Муйренн дочь Куана Куйледа, жену Даллана, вместе с тремя ведуньями то есть : Груакк, Гракк и Грангайт. Ученые мужи спросили у женщин кого им избрать верховным мудрецом. Муйренн ответила им так: «Когда вы в прежние времена ходили учиться в Альбу, я спросила у Даллана кого можно будет поставить на его место, если сам он примет смерть. Он же ответил, что если есть в мире человек, который умеет соединять слова в строки, а строки в стихи так же хорошо, как он, то это Шенхан Старейший Поэт.
«Если так,»-- сказали ученые люди, «то мы выбираем верховным мудрецом Шенхана.»
Таким образом Шенхан был посвящен в сан верховного мудреца и поставлен на место Даллана. Шенхан обязан был воздать Даллану хвалу в песне и сложил такие стихи:

Прекрасен был тот кто покинул нас,
Пусть был тяжел его нрав
Слабое тело, могучий ум
Вождь великого рода.

Сто пятьдесят мудрецов
Прежде ему служило
Если б было их в два раза больше
Он учил бы их новым наукам.

Не сравнить нам с шумом толпы
Грохот воды в Эсса Руад.
Волнам Красного Моря
Подобен был разум Даллана.

Пока не погаснет светило
Что сотворил Господь,
Не превзойдут поэты
Учености Эохайда.

Словно Господь Небесный
Был мудр великий поэт.
Сокрытый волнами смерти
Был он при жизни прекрасен.

---

251

Однажды Колум Килле поручил Св. Моконде работу в скриптории. И учитель и ученик, то-есть и Колум Килле и Моконда не нуждались в свечах в силу святости своей и ночь была для них так же светла, как день. Но некий монах из общины острова И однажды увидел как Моконда работает по ночам без света и рассказал об этом другим монахам. Великая зависть к Моконде охватила всю общину. И сговорились монахи убить Св. Моконду, подложив ему в напиток яд.

---

219

Незадолго до того, как Колум Килле покинул Ирландию и отправился в Альбу, к нему пришли знатные люди Половины Конна, (особенно много было среди знати его родичей из клана Эогана, клана Коналла и всего клана Конна). Знатные ирландцы спросили у него, есть ли святой или клирик, которого Колум Килле хотел бы оставить себе в замену и которому они могли бы доверять, как духовному отцу. Колум Килле ответил так: «Я оставлю вам трех святых людей, которые будут защищать вас от всякого зла, если вы будете доверять им и следовать их советам. Вот имена этих святых людей-- Колман Эла, Колман Лайнне сын Луахана и Мокаэмог Комруйне из Миде. Также и я сам, даже удалившись в Альбу, буду защищать вас от зла. Всякий, кто оскорбит трех оставленных мной святых сразу же примет смерть.

Случилось так, что сразу же после ухода Колума Килле в Альбу в Ирландии началась большая война между королем Лагена Брандубом сыном Эохайда и Половиной Конна. Брандуб с большим войском вторгся в Половину Конна и разбил свой лагерь на святой земле, возле Клуан Ирайрд. От Половины Конна к нему пришли на переговоры трое святых, тех самых, что оставил вместо себя Колум Килле. Святые хотели заключить с королем лагенов справедливый мир. Но король отверг их советы и предложения о праведном мире.
«Раз ты не принял нашего совета, мы с божьей помощью, принесем тебе смерть, а войско твое не продвинется дальше по землям Половины Конна и лишится всякой боевой силы.» Так сказали святые, но король возразил им: «Некий святой человек, Мадок Фернский уже обещал мне, что я не умру, пока не приму из его рук причастие. Вы ничем не лучше его.»
Трое святых прокляли короля Брандуба, ибо он не внял их советам и не заключил справедливого мира. И проклятие их вступило в силу и таким образом подтвердилась клятва Колума Килле. Король оскорбивший святых людей сам разрушил свою жизнь. Он не вернулся назад из Половины Конна и был убит на войне. Когда же он принял смерть, диаволы схватили его душу и понесли ее в небесную высь и принялись мучить ее.
В это время святой Мадок Фернский руководил работниками собиравшими в поле урожай. Вдруг услышал он, как страдает душа короля, терзаемая диаволами, и тогда, с помощью божьей он взвился в небесную высь и бросился вослед диаволам и стал сражаться с ними за душу Брандуба. Преследуя демонов, он достиг острова И, обители Колума Килле. В это время Колум Килле работал в скриптории. И вот, ангел божий явился ему и поведал о том, что происходит. И Колум Килле преисполнился великой печалью, хотя он сам, с божьей помощью, обрек душу Брандуба на страдания (ибо король презрел советы святых людей и не стал заключать мир с Половиной Конна, как мы рассказывали выше). Колум Килле надел свой плащ, застегнул его фибулой и взвился в небесную высь и поспешил на помощь святому Мадоку, и вступил в бой с демонами за душу Брандуба. Так сражались они в небесах, пока не достигли Рима. В небе над Римом из плаща Колума Килле выпала застежка и упала на землю, прямо под ноги папы Григория. Григорий поднял застежку с земли и понял кто уронил ее. Тем временем диаволы, спасаясь от Колума Килле, взлетели так высоко, что Колум Килле, преследовавший их, уже слышал пение небожителей, славивших Господа. До него донеслись звуки псалмов Te decet .u., Benedic .a.m. и Laudate pueri. (с тех пор Колум Килле повелел своим монахам в начале службы распевать эти псалмы). И получил Колум Килле от Господа душу Брандуба и избавил ее от адских мук и снова вернул ее в тело, чтобы раскаялся король в грехах своих, стал добрым воином Бога и Колума Килле и принял перед смертью причастие из рук Мадока Фернского, как тот пообещал ему.
Вслед за тем Колум Килле вернулся в Рим, к папе Григорию, чтобы забрать свою фибулу. Но папа удержал эту фибулу у себя, а вместо нее подарил Колуму Килле застежку от своего плаща. Премного удивлялся Григорий множеству милостей и даров, доставшихся Колуму Килле от Бога, а также великому числу чудес, творимых Колумом Килле. А Колум Килле вернулся в свою обитель на остров И. Застежку от плаща папы он передал своему преемнику, настоятелю монастыря в память об этом чуде.

---

Битва при Кулл Дремне по анналам

Анналы Ульстера:

561.1

Bellum Cuile Dreimne for Diarmait mc. Cerbaill uibi .iii. milia ceciderunt. Forggus & Domnall, da mc. Mc Ercae, .i. da mc. Muirchertaigh mc. Muireadaigh mc. Eoghain mc. Neill, & Ainmire mc. Setni & Nainnid m. Duach uictores erant, & Aedh m. Echach Tirmcharna ri Conacht. Per orationes Coluim Cille uicerunt.

561.2

Cath Cuile Dreimne. Fraechan mc. Temnan, is e do-rigne in n-erbe n-druad do Diarmait. Tuatan mc. Dimain m. Sarain m. Cormaic m. Eogain, is e ro-la in erbe n-druad tara cenn. Maglaine ro-cing tarse qui solus occisus est.

Анналы Тигернаха:

T560.1

Cath Chuile Dremni for Diarmuid mac Cerbuill. Forgus & Domhnall, da mac Muirchertaig maic Earca, & Ainmiri mac Sedna & Nindidh mac Duach & Aed mac Eachach Tirmcharna ri Connacht uictores erant per orationem Coluim Cille dicentis:

A Dia
cidh na dingbai dínd in cia
duss in ruirmemis a lín
in t-sluaigh do-boing brethadín.

Sluagh do-chíng i timchill chairnn
is mac ainbthe notus-mairn,
is e mo drai nimm-era
mac Dé as liumcon-géna

IS alaind feras in luadh
gabhair Baetáin riasinsluagh,
fo la Baetán fuiltbuidhi
béraid a h-eren fuirri.


Fraechan mac Teniusain is e do-rinni in airbe n-druadh do Diarmuit. Tuatan mac Dimaín, maic Sarain, maic Cormaic,maic Eoghain, is e ro la ín airbe druadh dara chenn.Maighlinde ro-ching tairrsi, qui solus occisus est.

---

битва при Кулл Дремне по саге "Смерть Диармаида сына Кервала"

Как-то раз Диармаит устроил Праздник Темры. Корнан сын Аэда сына Эохайда Тирмхарна, (от которого происходит род Шил Маэлруайн в Коннахте) убил на этом празднике человека и бежал под защиту Фергуса и Домналла, сыновей Муркетаха сына Эрк. А они передали его под защиту Колума Килле. Но все же король казнил Корнана за убийство на пиру и тогда коннахты восстали против Диармаита, чтобы отомстить за казненного им королевского сына (то есть отомстить за Корнана). Диармаит разорил Коннахт и дошел до Кул Сивринне что неподалеку от Дремне. Тем временем Колум Килле собрал северных О Ниаллов для того, чтобы отомстить Диармаиту за казнь Корнана, которая была совершена вопреки заступничеству святого. Там были сыновья Муркетаха Фергус и Домналл, Айнмире сын Шедны король Кенел Конайл, а также Ниннид сын Дуаха и Аэд сын Эохайда Тирмхаирна с войском коннахтов.
Фраэхан сын Тенесана, друид Диармаита, поставил между обоими войсками волшебную ограду. Тогда Колум Килле сказал: «О Господь, почему ты не отгонишь беду от воинов Ирландии?»

Предан был божий сын,
Войско взошло на курган.
Сила заклятий моих,
Сын Бога, лучший из лучших.

Прекрасен цвет полевой,
Баэтан в битве кровавой.
Падет он в жестоком бою,
Заплатят за него виру.

Туатан сын Домана сына Сарана сына Кормака сына Эогана сына Ниалла преодолел волшебную ограду, перепрыгнув через нее, но по ту сторону ограды он был убит ударом копья. Из спутников Колума Килле погиб только он один. Димармаид потерпел поражение в битве.
«Бой был жестоким.»--сказал Колум Килле, и с тех пор это место называется Кул Дремне или Дремфене.

---

битва при Кулл Дремне по Манусу О Доннеллу

175
Пока шла битва Колум Килле стоял позади войска и, раскинув руки наподобие креста, молился Богу. Место на коротом он стоял зовется с того дня Суйде Колуйм Килли. И появился архангел Михаил-- приняв облик грозного воина, со щитом на плече, с обнаженным мечом в правой руке, он встал во главе родичей Колума Килле и король Ирландии был разбит. Колум Килле молился Господу о том, чтобы Диармаид сын Кервалла не погиб в этом бою. Гарв сын Ронана из племени Кенел Конайл Гулбан мог убить короля Ирландии, если бы его не защитила молитва святого.


176
Но также и Финген стоял, раскинув руки крестом, позади Диармаида сына Кервалла и его свиты. Колум Килле объяснил Фингену через гонцов, что пока он стоит раскинув руки крестом король Ирландии не может быть разбит и бой будет продолжаться, покуда все его люди не погибнут. Если же Финген прекратит крестостояние и прервет молитвы, то войско короля Ирландии обратится в бегство и бойцы останутся в живых. И понял Финген, что Колум Килле говорит правду (ибо он никогда прежде никого не обманывал) и что Бог помогает ему. И опустил Финген руки свои и прекратил крестостояние и ушел со своего места. Так Диармаид сын Кервалла был разбит в сражении при Кулл Дремне и пало из числа его воинов три тысячи человек. А со стороны Колума Килле погиб всего один воин, который вопреки совету ангела и святого перешел через реку разделявшую два войска.

---

"Вот и отправился он показаться ирландцам в облике дивном и кротком. Воистину прекрасен был этот юноша, что появился тогда перед войском, Кухулин сын Суалтайма. (...) Девять голов держал Кухулин в одной руке, да еще десять в другой и потрясал ими в знак своего бесстрашия и доблести." (с) Похищение Быка из Куайльнге. Перевод Сергея Шкунаева

---

"Da madh áil libh luach do thabhairt damh féin do chenainn duan do righ Laigheann ar bhur sin."
At-beartsat co tobritis a rogha luaighi dó.
"Tabraidh bur luighi ris sin." ar claimh.

(c) TdG ( Transactions 5, p.110)

---

168

Однажды Колум Килле пришел к Св. Фингену Дрома Финд и попросил у него на время некую книгу, и получил ее от Фингена. После служб и месс Колум Килле оставался во храме (который стоял в тамошнем селении) и переписывал книгу без ведома Фингена. Свечи не нужны были Колуму Килле ибо, когда наступала ночь, пять пальцев на правой руке святого сияли словно пять ярких светильников и озаряли своим светом весь храм. И вот до завершения труда осталась всего одна ночь. Финген же послал к Колуму Килле стражника с просьбой вернуть книгу. Когда человек этот подошел к дверям храма, то премного удивился яркому свету, лившемуся изнутри. Великий страх охватил стражника и он опасливо заглянул внутрь через узкую щель остававшуюся между створками дверей. И увидел он Колума Килле работавшего над книгой. Страх не позволил стражнику войти во храм и заговорить со святым, тем более – попросить у него книгу Фингена. А Колум Килле понял, что за ним тайно наблюдают и премного оттого разгневался. И сказал Колум Килле своему ручному журавлю: «Да позволит мне Бог то, что я позволю тебе: выклюй глаз человеку, который сейчас подглядывает за нами.» Тотчас же поднялся журавль по слову Колума Килле и ударил клювом сквозь щель в дверях, и выбил человеку глаз из глазницы и повис выбитый глаз на щеке. Стражник же пошел к Фингену и рассказал ему от начала до конца обо всем что случилось. Не обрадовал Фингена его рассказ. Финген благословил и освятил выпавший глаз, а затем вложил его обратно в глазницу, и глаз этот стал таким же как прежде, так что его владелец остался в добром здравии и не потерпел никакого урона. Когда же Финген узнал о том, что его книгу переписали не спросив его разрешения, то пришел он к Колуму Килле и обвинил его в поступке бесчестном.
«Пусть нас рассудит король Ирландии Диармаид сын Кервалла.»-- ответил Колум Килле.
«Да будет так.»-- согласился с ним Финген.
Вместе пошли святые в Темайр-на-Риг, к Диармаиду сыну Кервалла и Финген первым обратился к королю и произнес такую речь: «Колум Килле переписал мою книгу без моего на то разрешения. Поэтому я требую, чтобы его копия, то есть «сын моей книги», перешла бы ко мне.»
«Я утверждаю,»-- возразил на это Колум Килле, «что книга Фингена не стала хуже от моей работы. Я не помял ее и не повредил, и снял с нее копию для того, чтобы другие люди могли читать и писать по ней. Сделав копию книги, я хотел принести пользу людям не навредив ни самому Фингену ни его книге.»
Тогда-то король Диармаид и вынес свое знаменитое решение. Он молвил: «Каждой корове ее коровенок, то есть ее теленок, а каждой книге ее книжонок, то есть ее копия. Это значит, что копия которую ты сделал, о Колум Килле, должна быть отдана Фингену.»
«Злой суд,»-- сказал Колум Килле, «и будет тебе за него отмщение.»

---

Все лучше и лучше:

"У св. Колума Килле была корова, которую доили, чтобы поить молоком кошек. И звали эту корову Дув-ан-Кат." (с) 165

---

124
Однажды к Колуму Килле пришел его родич, Андад сын Дува Индше, сына Кайвендаха, сына Энды, сына Ниалла Девяти Заложников. И спросил Андад у святого, как долго продлится его жизнь. Колум Килле ответил ему и сказал так: «О Андад, не спрашивай об этом, ибо Бог не любит, когда люди пытаются узнать у него о сроке своей жизни и не открывает им сего по трем причинам. Во-первых: если бы человек узнал о том, что жизнь его будет коротка, он не стал бы творить добро и не обрел бы мудрости и знаний из страха перед скорой смертью. Во-вторых: если бы человек знал о том, что жизнь его продлится долго, он стал бы совершать дела греховные и порочные в надежде на то, что в конце жизни успеет искупить их делами достойными. В-третъих: Бог не хочет, чтобы человек сравнился с ним мудростью в знаниях тайных.
Да будет тебе известно, о Андад, что я каждый четверг беседую с Господом моим и каждый день ангел божий приходит беседовать со мною, но я не распрашиваю Бога и тебе не советую распрашивать Его. Да будет тебе известно, о Андад, что Бог советует каждому человеку всякий день быть готовым принять смерть. О Андад, даже если бы ты прожил жизнь длинною от Сотворения Мира до Судного Дня, в конце ее ты все равно принял бы смерть. Вся жизнь твоя это один миг в который ты, прежде чем оставить этот мир, можешь оглянуться назад, на прожитое время. Поэтому отныне и впредь твори добрые дела и я приведу тебя на Небеса Господни.»

---

124
beith ullam gach aenla

157
da m-beidis da oidhche a n-entigh ocus da m-berdis ainbreith ar aennech a nErind...

do-eirich Fergus assan fert a fiadnaise fer nErenn

158
cuirther ant uisce isa dabhaigh ocus fedaigh Dia ...

160

do beith aige an oidhche sin

do choír an inaid sin ocus adubairt rena muindtir gur coír doib gabail ar cuairt mar a raibe na naeimh uaisle

161
co m-beith gruag cas air ocus co m-beidis gruaidhe derga aicce


162
do denam lesa cilli ocus tuaithe re ceile

---

156

Однажды Колум Килле попросил в дар у Св. Энды часть острова Аран, но Св. Энда отказал ему в просьбе, ибо он боялся, что эту часть назовут в честь Колума Килле по величию веры сего светлого святого, по его благородству и знатности, почету среди других ирландских святых, могуществу его собратьев и сородичей, то есть Кенел Конайл и Кенел Эогайн и по славе его во всем мире.
«Я полюбил твой остров,»-- сказал Энде Колум Килле, «позволь же мне благословить его, так чтобы великая или малая часть Арана, которую я получу от вас, стала бы называться моим именем.»
«Не бывать по сему.»-- ответил Энна.
«Отдай мне хотя бы столько земли сколько накроет капюшон моего плаща.»-- попросил Колум Килле.
«Только эту малость я и могу тебе позволить.»-- молвил Энда.
Колум Килле положил на землю свой капюшон и тот начал разрастаться и занимать все больше земли и вот уже он накрыл большУю часть острова от одного берега до другого. Поле, которое накрыл капюшон зовется с того дня Горт-ан-Кохайл.
В великий гнев пришел Св. Энда при виде всего этого. И схватил он капюшон Колума Килле и поднял его вверх. Если бы Энда подобрал капюшон не так быстро, то он накрыл бы весь остров Аран. И сказал Энда, что Колум Килле никогда не получит ни поля под капюшоном, ни какой-либо другой части острова.
«Значит, твой остров станет хуже чем был прежде.»-- молвил Колум Килле. «Если бы ты позволил мне благословить его, то не приходило бы с юга ни одного такого корабля, который не привозил бы сюда паломников. Все суда останавливались бы лишь в одной гавани, что зовется Акайл (а гавань эта такова, что один человек мог бы защищать ее от воинов всего мира). Чужеземцы никогда бы не захватили твой остров и не обосновались бы на нем. Если бы человек совершивший злой или постыдный поступок ступил бы обеими ногами на землю Арана, то он не сделал бы по ней ни единого шага, пока не искупил бы свое злодеяние делом достойным. И еще: земли на твоем острове хватило бы для того, чтобы похоронить в ней всех жителей Западного Мира. Множество райских птиц жило бы на острове и каждый день славило бы Господа своим пением. Не было бы здесь ни болезней ни недугов кроме одной лишь смерти. Вода стала бы так вкусна, как будто ее смешали с медом. Здешним земледельцам не пришлось бы ни пахать ни сеять, земля сама приносила бы плоды и людям оставалось бы лишь собирать их. Одна корова приносила бы молока на весь дом, так что его с избытком хватило бы и на домочадцев и на их гостей. Колокола в церквях сами звонили бы мессу и часы, свечи в мессу и на всенощною зажигались бы сами. Никто и никогда не страдал бы здесь от нехватки торфа или дров для своего очага. Теперь же вы испытаете недостаток во всем, о чем я говорил выше, ибо вы не позволили мне благословить ваш остров.»
Так сказал Колум Килле и все свершилось по его слову, особенно в отношении топлива, ибо у жителей Арана нет ни торфа ни дров и они топят свои очаги высушеным на солнце коровьим навозом.

---

... .i. tuatha cat ocus arfat-sa iat co maith ocus arfat a triath ocus a tigherna ocus a m-breithium .i. Irasan m. Arasan ocus is aithne damh airm a fuil se .i. a n-uaim Cnogda don leath toir do Chluain mic Nois naeim Chiaran ocus Rachaill Rinnfhiaclach inghean Clob-aithne a bhean ocus Reang Gearfhiaclach a inghean ocus in Cronanach a Cruachain ocus Gruaman Gairbhfhiaclach a dearbraithre.
(c) Tromdam Guairi

---

TdG

aerfat-sa tusa
as misi do marbh a athair
ata ollamnacht gach crích agam
ata mo charatrad fein re h-eicsi
ba maidm roimpi gach cath air a teigh
cread an fáth fa n-abraisi sin?
cread an mian sin?
cread a thig friot, a bhanfhlaith?
cread ima fiafraig-se?
cread in bron sin ort, a Ghuairi?
do-aer Seanchan me ocus dighealt-sa air h-é
do-batar in dias co h-imrisnach
do-bear-sa log duit-se
do-ghenainn fein ealadhan dúit
firta ocus mirbuili rig nime ocus talmana uaim-si at agaid dom shaerad ocus dom anacul ort
gabhur m´eachradh dam con imthighim
in maith e do run, a ghilla?
is aithne dam airm a fuil se
is ainmfheasach doib-sium beith amlaid sin
is bindithir lim fria teaduib m-beann-chrot
is dochair dam a mharbaid
is maith an dán sin gidbe tuigfeas é
is maith an dúan soin
is maith in scel indsi
is maith mo run
leic as. a Dhallain
maith leam-sa do dhuan d´eisteacht
mian do-rala dam
mo mhallacht ar int é do-shir sin
mo mhallacht ar in láim tuc int urchur-sin
mo mhallachta ar in bel adubairt sin
mór h-oirdni ocus do-chladus uaim, a Dhallain
na geib m´aera am fhiadnuisi
Neart Dé ocus na naem uaim-si an bhur n-diaigh, mad do do-ghreasabhair co n-ecoir me
ni h-aen mian sin acht greas do mianaibh
ni h-aen mian sin acht moran do dhroch-mianaibh
ni bearuit sin uile tusa uaim-si gan t´aerad
ni eirghedis aon la gan mianta ecshamhla
ni h-ingnad fear h-aithnesi da rad sin
ni rabamar ríam lá as measa do bheith againn
rann a n-inad an roinn ocus focul a n-inad in fhocal
tabur muimme na cleiri cucainn
tucus-sa duan cugat-sa

---

70
ticfaid aingli De a coinde

77
gor fobair di an doiri coille do-bui ´sa baille

92
do-íarr air iarann do dhenamh

95
braithrech -- go brath

100
do raibhe do lathair ocus do lasatar a n-grad C.C.

105
doconncatar long aga bathad ocus d´fhiarfaigj Baithin do C.C. ...

121
(oir/oir)

122
dá m´beind gan biad ag tigh

123
An cathair gloine sin doconnairc tu m´inad sa fen sin a flaithes De ar C.C. ar delraidthi ocus ar gloine ocus ar aibrisse mo chrabaid.

127
ag denam urnaide a n-inad airide


133
co tiobrad se d´onoir do Barraind an tobhar

135
gonderna se a riachtanus a less fein leis

136
A airem sa rem righradha

Ni hedh amhain dogeibedh gach nech do bendaigedh

140
Acus do bidh a chommor sin do chomartha aicce co n-dechaid se dá oilitre docum na Romha ocus cotucc se codus do .x. enbar ocus do da .xx. do daenib bochta

143
con moratar le ceili ainm De ocus Coluimb Cille

149
... an duine fen riam. As folas duinn...

---

110

Однажды Колум Килле шел из Гартнана по восточному берегу озера Лох Бетах. И увидел он как некий человек по имени Кримтанн О Койннента бежит ему наперерез. «Вот воин который спешит к месту собственной гибели.»-- сказал Колум Килле своим спутникам. «Скорее задержите его и не позвольте ему добежать до гибельного места!» Спутники Колума Килле схватили мирянина и держали не отпуская. И тогда земля на месте смерти Кримтанна сама устремилась к ним и едва она оказалась под ногами Кримтанна, как тот принял смерть.
И сказал Колум Килле спутникам своим: «Да будет вам известно, о люди, что Бог преподал нам урок и показал нам, что невозможно ни одному человеку во плоти избежать места собственной смерти. Знайте, что трех мест не дано избежать никому из людей: места рождения, места смерти и места погребения. И Колум Килле сложил такие стихи:

Трех мест не дано избежать--
Так говорит пословица:
Места рождения, места смерти
И места погребения.

Вслед за тем Колум Килле помолился Богу о воскрешении воина, дабы покаялся он в грехах своих и стал отныне добрым воином Господа. И Бог внял молитве святого, а на месте воскрешения Кримтанна появился камень, в память о чуде Господа и Колума Килле. На том же самом месте Колум Килле воскресил еще одного человека, которого звали Беглаэх О Беклайде

---

146

Однажды Святой Патрик пришел в Ард, что в краю Кианахта Глинн Геймин. Там он благословил некое место, что зовется в наши дни Дун Круйн и построил в нем часовню. Святой Патрик попросил местного мастера по имени Коннла сделать ларец для того чтобы хранить в нем евангелие и множество святых мощей. Мастер же, не успев закончить работу, представился и Святой Патрик пришел оттого в великое горе. Ибо не было во всем мире мастера подобного Коннле. Но явился ему ангел и убедил Патрика не пребывать печали и открыл ему замысел Господа: Бог хотел, чтобы сей труд завершил не Патрик, а праведный сын жизни Колум Килле.

Прошло много лет и вот в то же самое место прибыл Колум Килле. Он захотел завершить труд Патрика, но не нашлось во всей Ирландии мастера подобного Коннле – все мастера уступали ему. Тогда Колум Килле пришел к могиле Коннлы и отворил ее, и сложил одну к другой его кости, и благословил их, и освятил и сказал так: «Во имя Иисуса Христа, поднимись из мертвых, о мастер Коннла!» И Коннла сразу же вернулся к жизни, как будто пробудился от сна. Произошло это на глазах у всех. После воскрешения Коннла прожил еще тридцать лет и породил потомство. Его потомки зовутся Кланн Кнаймшиге (Костяной Род), ибо они произошли от костей, которые долго пролежали в земле, прежде чем были воскрешены.
Колум Килле поручил мастеру Коннле работу, которую тот начал еще при Патрике. В наши дни сработанный им ларец называется «Ковчег Колума Килле». Колум Килле сложил в него много мощей, оставшихся от ирландских святых. Говорят даже, что в нем хранилась прядь волос Святой Марии.
Жил в этих краях, у брода что прежде звался Ат Лунга, один святой человек по имени Тиге. Колум Килле пришел к нему и попросил у него некие святые мощи для своего ларца, но Тиге не отдал ему мощи. В великом гневе сказал ему Колум Килле, что если Тиге не отдаст ему эти мощи, то с ним случится большое несчастье. И вслед за тем Колум Килле покинул селение, а Тиге пошел к реке что протекала неподалеку от его церкви, чтобы омыть в ней руки. И когда Тиге, стоя у реки, снимал свои рукавицы, у него вдруг отвалился большой палец на правой руке. С того дня тамошний брод зовется Ат-на-Ордойге (Брод Большого Пальца). И понял Тиге, что это были чудеса Колума Килле. И побежал он вослед Колуму Килле и, догнав его, подал ему свой большой палец, и Колум Килле положил этот палец в свой ларец.